Я покачал головой:

– Да, странные у вас тут обитатели – черный аспирант, Кеша, который по ночам суп варит…

Лиля неожиданно согласилась:

– Да, в этом здании много странного. И неслучайно.

– Что значит неслучайно?

Лиля пристально посмотрела на меня:

– Это здание очень особенное.

Я согласился:

– Да, это своеобразный архитектурный шедевр.

– Нет, – чуть нахмурилась Лиля, – вы не поняли. Оно не только этим особенно.

– Ах, – догадался я, – здесь живут, учатся и работают самые талантливые люди…

Лиля кивнула:

– И это, конечно, так. Но дело еще и в другом.

– В чем?

– Как-нибудь в другой раз…

Мы попрощались. Я ушел, так и не увидев ни ночного черного аспиранта, ни утреннюю Зою. Но с нею мы увидимся уже вечером. Хотя у меня и не предусмотрено сегодня занятий по английскому, но я приду на ночное дежурство. И, может быть, уже сегодня все узнаю о странной цепочке различных происшествий в главном университете страны – и о взрывах, и о пожарах, и об убийствах с самоубийствами. Ведь иногда расследование тянется месяцами, а иногда все разъясняется за несколько дней.

Но сначала нужно отоспаться после бессонной ночи. Я должен быть в форме. Черному аспиранту нельзя давать форы. И, возможно, сегодня, уже сегодня все прояснится. И еще, добравшись до дома, засыпая, я подумал о Лиле, о ее словах, которые она так и не объяснила: «Да, в этом здании много странного. И не случайно…»

Масоны

Я проснулся к обеду. Надо бы закончить материалы, которые задолжал главному редактору. От основной работы в газете меня никто не освобождал, и ГЗ мне можно заниматься лишь «в свободное время».

Завтракаю-обедаю. Пишу о лопнувшем в конце прошлого года банке, благо вся фактура уже собрана, под рукой. Никакой мистики, только факты: жил-был банк по соседству с налоговой службой, брал у населения деньги, обещая высокие проценты, а потом раз и ничего не вернул. И оказалось вдруг, что банк этот в обязательной страховой программе не участвует, что лицензия у него липовая, и ничего вкладчики обратно не получат. Никакой мистики – простая коррупция…

Чертыхаюсь, плююсь и пишу.

Пора. Ужинать. Ехать в ГЗ на ночное дежурство. Навстречу черному аспиранту. И Зое…

Перед выходом делаю несколько звонков коллегам – из головы у меня все не идет: в каком же это известнейшем журнале работает Лилин парень – «журналист в третьем поколении» Артур Волосенко. Узнать это сходу не удалось. Звоню. Еще звоню. Все-таки нужные сведения нашлись у одного из старых знакомых:

– Да, есть такой полуобозреватель в «Отечественном сельском хозяйстве»…

– Почему «полу»?

– По протекции его туда папашка пристроил. Ну, ты знаешь, как это бывает.

– Знаю. И как он?

– Да, никак. На этом Волосенко «природа отдыхает». Толку с него в журнале, как с козла… Ну, ты понимаешь…

Да, я все понимаю. Действительно, факультет журналистики заканчивает много всяких сынков и дочек. Часть из них потом честно не работает в журналистике, но часть все же оседает протекционным балластом в не самых трудозатратных журналах или радиостанциях. Там же, где надо пахать круглые сутки, гоняясь за ньюсмейкерами и разгребая фактуру, такие не задерживаются. Вот и Волосенко на «передовой» не пригодился, нашлось ему креслице в спокойном «Отечественном сельском хозяйстве».