Разозлившись как никогда в жизни, Гарри протянул руку, схватил старика за воротник пальто и встряхнул, словно изъеденный молью ковер, ругая такими словами, которых позже даже припомнить не мог.

— Господи! — закричал он в конце концов. — Позор, что турки не сровняли все это гнездо зла с землей! Выведи нас отсюда, прямо сейчас или, клянусь, я сломаю тебе шею!

— Если я уроню свечи, — ответил Морзен, и его булькающий голос звучал, словно пузырьки газа, вырывающиеся на поверхности болота, — мы окажемся в полной темноте!

— Нет, пожалуйста! — закричала Джулия. — Просто выведите нас отсюда…

— Если ты ценишь свою грязную шкуру, — добавил Гарри, — то будешь крепко держать свечи!

Глаза Морзена вспыхнули желтизной и дьявольской злобой. Гарри развернул его, схватил сзади за грязную шею и толкнул вперед, вон из нечестивого храма. Джулия замыкала шествие. Они вышли в дневной свет через боковую дверь, почти целиком скрытую сплетением вьющихся растений и кустарником. Джулия содрогнулась, как бы стряхивая с себя весь этот кошмар, и заторопилась к машине, даже не оглянувшись.

Гарри отпустил Морзена. Тот стоял, сверля его злобным взглядом и рукой прикрывая от света глаза. На несколько мгновений они замерли, а потом Гарри развернулся и последовал за Джулией. И тут Морзен прошептал:

— Не забывай: я не заставлял тебя ничего делать. Не заставлял тебя ни к чему прикасаться. Ты пришел сюда по доброй воле.

Гарри повернулся, собираясь резко ответить старику, но тот уже исчез в недрах развалин.

Пока они выезжали на главную дорогу среди облетевших деревьев, Джулия молчала.

— Это было ужасно, — произнесла она наконец. — Я понятия не имела, что существуют такие люди.

— Я тоже, — ответил Гарри.

— Я чувствую себя грязной, — продолжала она. — Нужно принять ванну. Чего, во имя всего святого, этот тип хотел от нас?

— Понятия не имею. Наверно, он не в своем уме.

— Гарри, давай не будем сразу возвращаться в гостиницу. Просто покатаемся немного.

Она опустила окно, глубоко вдохнула хлынувший внутрь свежий воздух, откинулась на сиденье и закрыла глаза. Он посмотрел на нее и подумал: «Господи! Сейчас ты определенно выглядишь на свой возраст, моя дорогая…» Но, по правде говоря, он не мог осуждать ее за это.

На расстоянии нескольких миль от Золихазы были разбросаны две-три крошечные деревушки, по сравнению с которыми Золихаза казалась настоящей столицей. Некоторые выглядели весьма живописно. До вечера было еще несколько часов, дождь ушел дальше, оставив свежесть в воздухе и прекрасное, теплое мерцание на холмах. Ничего удивительного, что у нашей пары возникло желание припарковать машину у дороги и зайти выпить в крошечную таверну.

Джулия вышла, чтоб привести себя в порядок после всех переживаний. Сидя в ожидании у большого, выходящего на улицу окна, Гарри заметил на стене противоположного дома несколько афиш. Он уже видел такие в Золихазе, и его знания языка хватало, чтобы понять — событие, о котором они возвещали, произойдет сегодня вечером. Он решил, из чистого любопытства, по возвращении в гостиницу расспросить господина Дебрека. В конце концов, в такой глуши вряд ли часто случается что-нибудь интересное. И еще он решил не рассказывать об их поездке к развалинам и о чрезвычайно неприятном часе, проведенном в сомнительном обществе господина Морзена.

Уже смеркалось, когда они вернулись. Джулия, жалуясь на сильную головную боль, приняла ванну и отправилась в постель. Гарри, напротив, испытывая чувство странного беспокойства, был полон душевной и физической энергии.