Рецидивист Комов протянул Филиппа дочери дочери. Девочка осторожно взяла желтое яйцо без скорлупы.

— Я сделаю ему кроватку!

— Конечно, сделаешь, только утром. А сейчас я положу Филиппа в карман твоего халатика, потому что у него уже глазки слипаются.

— У меня тоже слипаются.

— Ну, вот и спи, маленькая.

Рецидивист Комов поцеловал дочь дочери в лоб, погасил ночник и вышел из комнаты. В коридоре он попрощался с дочкой и спустился на улицу. За углом рецидивиста Комова сбили с ног бойцы СОБРа, перевернули на живот и надели на него наручники.

Трое в Баранятах, не считая грибов

Мы с Колей приехали в Нижние Баранята, чтобы как следует пивнуть и порыбачить. Мне было шестнадцать, а Коле семнадцать. Кому-то может показаться странным желание как следует пивнуть в столь юном возрасте, однако нам оно тогда не казалось странным. Нижние Баранята — заброшенная деревня. Она стоит на берегу Камы недалеко от Камского моря, если ехать в сторону Ильинского. Слева небольшой заливчик, справа — лес, а между ними деревня. Дома стоят заброшенными, но заброшенными не так давно, чтобы превратиться в развалины. Колин дом выгодно отличается от других. Колины родители купили его за бесценок, изобиходили и превратили в дачу, которой не смогли пользоваться. Атмосфера Нижних Баранят не располагала к отдыху. От покинутых домов веяло грустью и чем-то непонятным, как бывает на кладбище, если долго по нему гулять.

В деревне стояла мертвая тишина. Представьте: кругом зелень, бликует река, светит щедрое солнце, а посреди этого великолепия стоят избы, покрытые гарью, как солдаты после сражения. Колин дом стоял первым от реки и последним от дороги. Хотя дорога — это громко сказано. То есть дорог две. Одна ведет к Баранятам, и ее уместнее называть направлением. Вторая, по которой мы приехали на автобусе, пролегает в шести километрах от деревни. В то время автобус ходил сюда строго два раза в неделю: по понедельникам и пятницам. Мы приехали в пятницу, а вернуться планировали в понедельник. У нас было: четыре бутылки «Гжелки», блок «Винстона», шестьдесят галлюциногенных грибов (две порции), две сигары, три банки тушенки, пачка макарон, пачка гречки, две буханки хлеба, палка копченой колбасы, стратегический запас пряников и презервативы, наличие которых объясняется только слепой надеждой. Ах да, еще были четыре бутылки «Балтики-девятки». В дорогу, для рывка, чтобы шлось веселее.

С Колей мы отлично ладили. Это сейчас он дантист, склонный к самоубийству, а тогда был веселым парнем, с таким, знаете, веснушчатым лицом, что хоть вместо лампочки его вкручивай. Он был старше меня на год, но в наших отношениях верховодил я. Мне кажется, так чисто генетически получилось, потому что у меня бешеный темперамент, а Коля спокойный и рассудительный. Когда ты взрослый, хорошо быть спокойным и рассудительным, а когда ты подросток, лучше быть темпераментным и наглым, так уж устроен подростковый мир. Но в то лето я не был ни темпераментным, ни наглым. Я в пятнадцать лет полюбил девушку, а она меня не полюбила. За год эта любовь меня обглодала: я высох и сделался фаталистом. То есть много дрался, гулеванил, совершал чудачества. Например, на спор прошел по стреле башенного крана. Меня лихорадило. Я не то чтобы не мог взять себя в руки, просто руки куда-то исчезли. В деревню мы приехали лечить мою любовную тоску. Нам это решение показалось взрослым и взвешенным. Попьем, поговорим по душам, порыбачим, просветлимся грибами и тоска непременно отступит, думали мы.

Автобус высадил нас на обочине в одиннадцать пятнадцать утра. Нацепив рюкзаки, мы взорвали по бутылке «девятки» и пошли сначала полем, потом лесом, затем просекой, потом снова полем и через час вышли к Баранятам.