Но сейчас ему очень хочется знать, кто идет. Неужели вот так и окончится его жизнь?

Он поворачивается к верстаку, что-то перебирает, ждет.

Дверь отворяется.

Все не так. Я хотел рассказать историю с самого начала.

В этом и ошибка. Так нельзя. С тех пор я исправился, затвердил урок, и мне самому любопытно, не начал ли я в тот давний студеный день смутно понимать свое упущение. Жизнь совсем не такая, как часовой механизм, который можно сконструировать, а потом подкрутить завод и привести в движение.

Начала нет. Мы всегда в середине.

Ладно. Слушайте, начну-ка я заново.

Часть I

История – одушевленное существо, не совокупность, не аллегория и не психологический этюд.

Глава 1

Будь хорошим, будь осторожным.

Остерегайся той пещеры; того леса; того человека.

Однажды солнце покроется тьмой и мы спрячемся.

Но всем историям – я имею в виду настоящие истории, а не повествования о языкатых подростках, которые становятся шпионами-ниндзя, или о занудных людях среднего возраста, утомленных обеспеченной жизнью в обществе развитого капитализма, которые сбегают в Барселону, открывают там крошечную книжную лавку и встречают свою единственную любовь, – необходимо, чтобы мы выжили. Люди – не только тучи, проливающиеся ливнями историй, но и осколки стекла, проходя сквозь которые свет историй концентрируется так резко, что обжигает.

Люди и истории необходимы друг другу. Мы их рассказываем, но и они рассказывают нас, протягивают мягкие ладони, широко раскрывают объятия. И это случается всякий раз, когда мы увязаем в жизни и не находим в ней смысла. Нам всем нужен путь, и бывает, что истории возвращают нас на него.

Именно это и произошло с Ханной Грин. Она попала в историю.

Вот так оно и было.

Сюда приезжают многочисленные туристы, бродят по пляжам, занимаются серфингом или лакомятся морепродуктами, но город, как не раз говаривала мама Ханны, весьма напоминает остров. Невысокий горный хребет Санта-Круз, поросший секвойями и соснами, отделяет город от Кремниевой долины и Сан-Хосе. Когда-то в лесах водились волки и медведи, но люди от них избавились, чтобы облегчить жизнь себе и любителям пеших прогулок. На юге простирается побережье залива, где нет ничего интересного, кроме плантаций артишоков, чеснока и прочих овощей для взрослых, до самого Монтерея, Кармела и скалистых пустошей Биг-Сура. К северу от города миль на семьдесят тянется пустынное и очень красивое побережье, а потом попадаешь в Сан-Франциско, который все в округе называют «большим городом». В общем, похоже, что Санта-Круз вроде бы отрезан от остальной Калифорнии (и от мира), но, к счастью, все его обитатели довольны таким положением дел. Так иногда говорила мама Ханны, но при этом не улыбалась.

Вот только в последнее время Ханна почти не слышала маминых разговоров. Прежде чем она попала в историю, которую я сейчас рассказываю, она уже была героиней нескольких историй, в частности «Повести об одиннадцатилетней девочке», «Рассказа о противных абсолютно прямых русых волосах», «Хроники о беспричинно вредной подруге Элли» и «Саги о совершенно несправедливом запрете завести котенка». С недавних пор одна из историй в жизни Ханны заняла такое важное место и так сильно изменила многое, что затмила собой все остальные истории.

Это была старая, печальная и непонятная история под названием «Мама с папой больше не живут вместе».

Все началось в субботу, когда они поехали в Лос-Гатос. Мама Ханны любила Лос-Гатос, милый и чистенький городок, где были магазины, которых не было в Санта-Крузе. Папа Ханны без особого энтузиазма относился к получасовой поездке по горной дороге (самой опасной трассе на свете, если верить папиным словам, с которой открываются восхитительные пейзажи и на которой постоянно случаются автокатастрофы, а еще трудно сохранять хладнокровие, сознавая, что трасса пересекает геологический разлом Сан-Андреас), но фирменный магазин «Эппл», кофейня и очаровательная площадь у любимого ресторанчика позволяли ему вполне приемлемо провести утро, пока Ханна с мамой ходили по магазинам.