— Не трогай! — выпалила Дейз, когда Ханна приподняла крышку коробки с надписью: «Комната Лайлы». Ханна застыла. — Никому не разрешается трогать вещи из комнаты Лайлы в кукольном доме. Она сама всё вытирает и расставляет. Там даже есть фарфоровая кошечка, совсем как Яшма.

— Ясно, — сказала Ханна. — А комнаты других девочек?

К двум часам они закончили. Ханна переоделась обратно в форму судомойки, и её послали чистить каминные решётки и разводить огонь в комнатах на первом этаже.

Так она оказалась в комнате, куда прежде ни разу не заглядывала. Едва шагнув через порог, Ханна застыла. Она догадалась, что это музыкальная комната — Дейз обставляла её в кукольном домике. Там был большой рояль, а напротив него, у двух высоких французских окон, выходящих на сад, стояла арфа. Ханна поставила на пол ведёрко с углём и растопкой. Цветные струны, изящные очертания деревянного корпуса, блеск полированного дерева влекли её. До этого она видела арфу только на картинках. В комнате, кроме неё, не было ни души, арфа одиноко блистала в лучах утреннего солнца. На ней, разумеется, никто не играл, однако Ханна ощутила, как подрагивают струны. Но как же это? К инструменту никто не прикасался, и всё же девочка чувствовала, нет, почти что слышала колебание лёгкого звука — словно мелодия ждала, когда в неё вдохнут жизнь.

Внезапно Ханна поняла, что в комнате есть кто-то ещё. Она резко развернулась и оказалась лицом к лицу с высоким юношей с густыми чёрными волосами и изумрудными глазами. Девочка вскрикнула.

— Прости, я не хотел тебя напугать.

— Мистер Хоули? — Но нет, он был слишком молод для хозяина.

— Едва ли! — рассмеялся юноша. — Я Стэнниш Уилер.

— Тот самый портретист? — чуть слышно спросила Ханна. Ей вдруг почему-то стало не по себе, и она отвела взгляд. Эти изумрудно-зелёные глаза были беспокойными, словно течение бурной реки.

— Да, тот самый портретист. — Юноша наклонил голову в сторону и прищурился, как будто изучая Ханну. Он шагнул к ней, и у него на виске забилась жилка, а лицо побледнело. Ханна встревожилась. Что такого он в ней увидел? Ей показалось, что художник сейчас упадёт в обморок.

— Сэр, вам… вам дурно? — Девочка протянула руку, словно собиралась поддержать его, но Уилер тут же отступил на шаг, и Ханна залилась краской. «Дурочка! Дурочка! Какая же я дурочка! Высокий, сильный, здоровый мужчина. С какой стати ему падать в обморок?»

Он слегка покачал головой, вроде бы придя в себя.

— Всё хорошо, всё в полном порядке. Просто…

Художник замолчал, однако не сводил глаз с Ханны, словно что-то искал в её облике. Пунцовый румянец сошёл с её лица, но сердце девочки отчаянно колотилось, и у неё пересохло во рту. «Пожалуйста, уходите! — молча взмолилась она. — Что угодно, только уходите!»

Ханна подняла свою метёлку для пыли и принялась обмахивать ею совершенно чистый камин.

— Хозяева ещё не приехали. Они будут только ближе к вечеру.

— Да, я знаю. Я хотел осмотреть эту комнату, возможно, я буду писать девочек здесь.

Не поворачиваясь к художнику и продолжая вытирать несуществующую пыль, Ханна сказала:

— По-моему, я слышала от мистера Марстона, что мисс Хоули будут позировать в салоне, на фоне ваз.

— О да, я знаю. Бесценные вазы! — произнёс он несколько пренебрежительным тоном. Ханна не переставала чувствовать на себе его взгляд. — А ты… что ты думаешь об этих вазах?

Девочка внутренне похолодела. Она медленно развернулась.

— Вы не считаете, что они красивы? — спросила Ханна.