В то время как его старшие коллеги были заняты личными переживаниями, Алан, решил пройтись по дому. Жилье было построено еще в 60-е годы и за последние сорок лет серьезно обветшало. Крыша, наспех покрытая дешевой кровлей, протекала по углам. Стены, выкрашенные практически везде в бледный васильковый цвет, дополнялись изрядными трещинами, проходившими от потолка и до пола. Сам пол, выложенный недорогим деревом, прогнил и скрипел так, словно по нему ежедневно проходил полк солдат-десантников в полном обмундировании. На кухне он откинул домотканый коврик и открыл крышку входа в неглубокий подвальчик. Спустившись по лестнице с широкими ступеньками, на удивление добротно сколоченной, мужчина посветил фонариком и нашел выключатель. Щелкнув по кнопке, он сощурился от вспышки яркого света, остановившись у противоположной стены. На ней изображался крест, пересеченный кругом.

— Робинсон! Марлини! Сюда! Идите сюда! — Закричал стажер своим молодым наставникам.

* * *

Оливер растирал глаза сжатыми в кулаки ладонями, как капризный ребенок, только что выплакавший себе ненужную игрушку. Он все еще не мог сообразить спал ли он сегодня ночью и ему приснилось, что Кетрин имеет ребенка от Питера или она действительно имеет этого ребенка?! О, Господи… Ребенок… Да, конечно, у нее есть дочь и это дочь Питера. И он обещал ей, что никогда ему не скажет. Черт, во что он ввязался? Зачем он потащился отдавать эти документы Кетрин, почему остановил Марлини, так порывавшегося поехать к Робинсон самому? Но, нет же, ему нужно было сказать: «Я не думаю, что это хорошая идея»! Да, это, черт бы побрал этот мир, не была хорошая идея, но, по крайней мере, Питер сам бы расхлебывал все это дерьмо! Почему все всегда достается Оливеру?! Что если бы Питер нагрянул к Кет и она встретила бы его с дочерью на руках? Его, мать его, дочерью! О, Кет умела врать! Она бы точно сказала, что это дочь Майкла, но не будьте идиотами! Если бы вы хоть раз видели Питера, Кетрин и Рейчел, то без труда определили бы кто тут, чья дочь. У нее маленькое круглое личико как у мамы; тонкий носик, который в будущем грозит стать чрезвычайно прекрасным, подчеркнув аристократические черты лица, как у ее отца; у нее яркие голубые глаза, как у Кет и ее рот точная маленькая копия рта ее отца, этого гребаного придурка Питера Марлини!

Оливер стукнул по рулю в гневе на самого себя, на Питера, на Кет и даже на Рейчел. Пусть Марлини ехал бы сам к своей возлюбленной, от одного имени которой у него холодный пот на лбу и дрожь как у паркинсоника. Ему Кетрин не умеет врать!

Гнев Оливера начинал спадать по мере того, как пробка, в которой он стоял уже больше получаса, рассасывалась и он смог, по крайней мере, продвинуться на несколько метров в направлении судебной лаборатории, где ему предстояло забрать пакет с уликами.

Позади него на зеленом Мерседесе старой сборки беспрерывно гудел в клаксон, издающий звук, похожий на гудок парохода, какой-то неуравновешенный придурок. Оливер уже хотел размазать его по лобовому стеклу, когда понял, что стоит в самом первом ряду перед светофором и после того, как загорится зеленый сигнал сможет ринуться в поток мчащихся машин через перекресток.