Матильда находилась под покровительством слуги, что гарантировало гипотетическим обидчикам весомые неприятности.

– Господи, я ведь не тебя спрашиваю, – всплеснул руками Таратута. – Занимайся скотом.

– Котом.

– Тебе виднее. – И вернулся к девушке: – Бьет?

– Филя, с чего такая глупость?

– Ну, байкер и все дела… Я где-то читал, что у них это in rerum natura. Нажрется пива, и давай кулаками махать.

– Не наш случай.

– То есть у вас любовь?

– Самая настоящая, – твердо подтвердила Матильда.

– Повезло… – Филя попытался погладить Козявку, но не преуспел, убрал руку, среагировав на продемонстрированные когти, зевнул, посмотрел на часы, прислушался и, услышав топот на лестнице, удовлетворенно хмыкнул: – Кажется, закончили.

– Кирилл! Я должен с вами поговорить.

– О чем?

Грязнов, который только собрался выбраться из-за стола, остался в кресле и дружелюбно посмотрел на Лакри.

– Я беспокоюсь о своих людях, – твердо и серьезно произнес тот.

Несколько мгновений Грязнов пристально смотрел на парня, после чего кивнул:

– Очень хорошая тема для разговора, Рус, очень правильная. – Вытащил из кармана платок, с сомнением посмотрел на него, убрал, достал из другого кармана свежий и вытер пот. – У тебя есть люди, и ты считаешь себя обязанным заботиться о них.

– Они не мои…

– Оставь, – вальяжно махнул рукой Кирилл. – Ты правильный человек, Рус, я в тебе не ошибся. – Помолчал. – Я ждал этого разговора.

Он достал золотую коробочку, вытряхнул на ладонь несколько белых пилюль и проглотил их, запив водой из пластиковой бутылки.

Лакри на мгновение сбился: неужели он настолько предсказуем? Но в следующий миг вспомнил, с кем говорит, и успокоился. Грязнов был антикваром, но только потому, что хотел быть антикваром. А вот возможности его выходили далеко за рамки, очерченные для продавца древностей, пусть даже и самого известного в мире. Кирилл был игроком, и этим все сказано.

– Скоро я отправлюсь на Станцию, – осторожно продолжил Рус.

– Верно.

– Пэт и Матильда тоже.

– А еще Мамаша Даша, Таратута, Олово… Здесь не останется никого.

– Похоже на бегство.

– Мы идем туда, где должны быть.

Ни слова больше, никаких объяснений.

«Мы идем туда, где должны быть».

Лакри чувствовал, не знал, а именно чувствовал, что за проектом, за Грязновым и Патрицией, прячется нечто большее. Что за декларированным желанием подарить человечеству новую энергию скрывается некая тайна. В конце концов, Ганза мог просто передать техническую информацию тому же Китаю и снять все вопросы. Но не передал. Не захотел? Или не мог?

Или все дело в тайне?

Почему, черт возьми, так важно устроить аварию?

– Что тебя смущает, Рус?

– Не понимаю, зачем вы отправляете на Станцию всех близких.

– Там спокойнее.

Учитывая складывающуюся вокруг Станции ситуацию, слова Кирилла могли показаться издевкой, однако Рустам знал, что Грязнов ошибается редко. И если он сказал, что на Станции, которую постепенно окружают войска крупнейших государств планеты, будет спокойнее, чем в Анклаве, значит, так оно и есть.

– А куда денутся мои ребята?

– Не на Станцию, – коротко ответил Кирилл.

Судя по скорости ответа, он был заготовлен заранее. Но и отказом фраза антиквара не прозвучала.

– Есть и другие безопасные места?

– Чуть менее безопасные, чем Станция, но куда спокойнее Москвы.