— Понял. Сергей, — спросил после того, как бойцы разошлись, — а кто эти парни?

— Ха. Тебе Андрей про себя рассказал. Так вот это двое из его братьев, ну и частично кое-кого из своих воспитанников в деле проверяю.

— Ясно.

— Пора.

Первый этаж после зачистки выглядел опрятно. Было понятно, что ребята работали без огрех. На втором этаже слегка нашумели, но это уже никого потревожить не могло. В подвальном — цокольном этаже, нашлась Наташка, запертая на замок и видно так уставшая от слез и переживаний, что просто спала. Кутепов опустившись на колени перед спящей на топчане дочерью, еще толком не осознал, что перед ним, как казалось, утраченная навсегда его родная кровинка. Появившийся Хильченков положил ладонь на его плечо, сказал:

— Буди. Нам пора.

Александр погладил голову дочери, тихо позвал:

— Наташа.

Девушка открыла глаза и сразу окончательно проснулась.

— Папка!

Громкий возглас потряс стены узилища.

— Папка! Я знала, что ты за мной придешь!

Слезы градом полились по щекам. Ладошкой провела по его волосам, заглянула в глаза, с удивлением спросила:

— Па, откуда столько седины? Две недели назад всего этого не было.

Кутепов привлек ребенка к груди, нежно гладил по теплой гриве спутавшихся волос на голове.

— Все хорошо, ребенок. Теперь, все будет хорошо…

Иван Исаакович Герц ехал в один из особняков, являвшихся собственностью иностранной многофункциональной фирмы «Grande El castillo». Настроение было поганым, можно сказать его совсем небыло. Всю ночь проворочался в постели, глаз не сомкнул. Надо же, в сорок лет сердце болит. Нет, ну никому веры не осталось! Пришлось самому забирать девку из пансиона, везти ее в особняк, а теперь вот на него же свалили и финансовую сторону сделки с заказчиком. Куда не посмотри, везде его лицо светится.

Осенняя Москва навевала уныние. Плохо метенные от листвы тротуары, грязь и сырость на мостовой, серые стены зданий. Хорошо, теперь нет торговых лотков, где не попадя. Богатому человеку следует без оглядки бежать в Западную Европу, а лучше всего за океан, в Америку. Там жизнь, а здесь жалкое существование. Мерседес ощутимо тряхнуло на выбоине, заставив господина Герца с разгона ссунуться на сиденье перед собой.

— Ай, Василий, смотри куда рулишь! Очередной раз убеждаюсь, наш народ ничего хорошо делать не может.

— Простите Иван Исаакович, такого больше не повторится, — подтормаживая перед заключительным поворотом, виноватым голосом произнес шофер.

Узкие улочки старой Москвы привели к двухэтажному особняку цвета светлой охры, стоявшему в глубине маленького парка за коваными воротами и забором. Издали заметив машину боса и джип сопровождения, из прилепившейся к воротам кирпичной будки выскочил охранник в черной мешковатой форме, завозился с замком на воротах, с усилием открыл амбарный запор, но вместо того, чтоб открыть створы, подошел к «Мерседесу». Тонированные стекла не позволяли толком рассмотреть кто внутри, но сопровождение говорит само за себя.

Дальше события утра проходили не по заведенному распорядку, а время понеслось скачками, напоминая бег взбесившейся лошади. Телохранители оказались низкой квалификации, или привычное спокойствие каждый день, привело к утрате бдительности, судить никто не возьмется, они сидели в теплом внедорожнике и ждали, пока их запустят внутрь.

Где-то там, на небесах, секундная стрелка перещелкнула ход на одно деление. «Вратарь» резко подал змейку пластмассовой молнии вниз, на свет из-под полы пуховика появился УЗИ с безшумником на стволе. Стрелка щелкнула еще раз.

Ду-ду-ду-ду!

Глухо и тихо прокашлялся автомат. Стекло осыпалось в салон и на плохо убранный снег мостовой, проявляя внутри автомобиля персону важного пассажира.