Я наслаждался последними видами ставшего практически родным перевала.

— Да, такую красоту редко можно увидеть, — громко сказал мне прямо в ухо внезапно появившийся Вася. — Здесь раньше отдыхали партийные бонзы. Их на вертолете доставляли в дом отдыха на озере. Классно! Ни народа, никого! Тишина, спокойствие…

— Можно подумать, Вася, ты так устал от жизни!

— Да нет, конечно, это я так, к слову… Кстати, в «шишигах» мест свободных нет. На ПХД пару наших машин забрали. Наверное, тебе придется ехать в кузове.

Яркий солнечный день для меня померк в одно мгновение. Ехать в кузове! Что они, издеваются?! Недели ожидания приятного возвращения отправить коту под хвост!? Что же делать? Я глубоко задумался. Но ничего в голову не лезло. Машин, как я не прикидывал, не хватало. Если только в «Урал» в Сэму вторым номером?..

Но машин Сэма не было. Они уехали куда-то вниз. Впрочем, я обратил внимание, что пушки остались на месте. Значит, он еще вернется. Тогда и надо будет поговорить.

Я же от нечего делать принялся наблюдать, как наши водилы и привлеченный личный состав натягивают тенты обратно на «шишиги». Вид у них был еще тот. Папен не был в большом восторге от того, что снова встретился с товарищем Зерниевым. Пенделей и затрещин Попов получил за полдня работы больше, чем за последний месяц. Было просто очевидно, что за то время, пока Зерниев провел на ПХД, он крайне соскучился по любимому занятию. Ходили невнятные слухи, что там ему не на ком было проявить характер, а как раз, кстати, на нем самом кое-кто характер-то и проявил.

Короче, больше всех сегодняшнему утру радовался именно Зерниев.

Рамир же, Пимон и прочие выглядели довольно удрученно. Возвращение в казармы их отнюдь не радовало. Им-то как раз не светило пиво, отдых и прочие радости жизни. Им светили наряды, пинки от представителей разного рода «землячеств» и тому подобные прелести места постоянной дислокации.

— Эх, остаться бы тут на зиму, товарищ лейтенант! — сказал мне мечтательно Рамир. — А в следующем мае мне уже домой…

— Друг, ты забыл, как пережил здесь первую неделю? А ведь зимой будет фантастический дубарь!

— Ну нет… Тогда-то у нас ничего не было! А сейчас землянки, печки. Бушлаты бы новые привезли! И красота!

— А топливо для печек тебе, наверное, с самолета должны были бы сбрасывать? И жратву тоже…

— Придумали бы что-нибудь! Не хочу я возвращаться в Темир-Хан-Шуру! Не хочу! Когда новый поход?

— Ты еще из этого не вернулся! Погоди, отдохни…

— Так ведь отдыхать-то мне-то и не придется! Это здесь я отдыхал. Мне здесь лучше, чем в части… Может, куда добровольцем отправиться?

— Успокойся, доброволец! Успеешь.

День шел к вечеру, а отправка все не начиналась. Я стал нервничать. Я отвык ночевать под открытым небом. Мне этого не хотелось. Хотя, впрочем, дождя не предвиделось, но кто его знает? В любой момент погода здесь могла кардинально измениться — мы это уже проходили.

Наконец, подкатил Сэм. Я бросился к нему.

— У тебя есть машины без старшего? — спросил я с тайной надеждой в глазах.

Сэм даже не взглянул на меня, но разрешил мою проблему мгновенно:

— Да, есть, садись к Толстому!

Я не знал, кто такой этот Толстый; Сэм менял клички своих подчиненных постоянно. Но в той стороне, куда он махнул рукой, находилась только одна машина. Я наугад побрел к ней и заглянул в кабину. Гм-м! Размеры водилы соответствовали определению.

Подошел Сэм и избавил меня от лишних объяснений.

— Он с тобой поедет! — сказал он увальню.