— Я нарочно сделал ей больно. Разве ты не заметила, как опухли ее губы? Да, теперь ты знаешь, я — чудовище. Только умоляю — не смотри на меня с таким ужасом. Мне и так сейчас хреново, по совести говоря…

Стас отвернулся. Сашка, лихорадочно переваривая полученную информацию, пыталась сообразить, что же ей теперь делать? Ну, Полина допрыгалась и получила по заслугам. Вот уж кого нисколечко не жалко, так это ее. Но Станислав?! Он что, всерьез полагает, что его признание способно дискредитировать его в Сашкиных глазах? Похоже, что да. Иначе бы с чего он так переживал?

Но как ей после этого относиться к Стасу? Сашка прислушалась к себе и с некоторым удивлением констатировала, что ей все равно, что там произошло в тамбуре между ним и Полиной. Ей вообще не важно, сколько женщин было у него до нее. Все это пыль, мелочи, суета. Главное то, что он рядом, а все остальное ей безразлично.

Но как сказать ему об этом? Как отвлечь от нерадостных мыслей, вызванных последней выходкой пьяной попутчицы?..

— Стас, так ты расскажешь мне, что было дальше?

— Ты о чем? — не сразу врубился Станислав.

— О Твари. Или история так и останется оборванной на полуслове?

— Честно говоря, мне сейчас не до рассказов, — признался Стас. — Все никак не успокоюсь. Меня изнутри аж колотит всего, давненько я так из себя не выходил!

— А ты начни, попробуй! — предложила Сашка. — Все равно мы с тобой вряд ли уснем в ближайшие час-полтора. А так хоть какое-то развлечение. Да и ты на другое переключишься, меньше нервничать будешь.

— Думаешь? — с сомнением протянул Станислав. — Ну ладно, тогда слушай…

Рассказ Станислава, часть шестая

…Поскольку вопрос с моторкой был решен ближе к вечеру, то, само собой, мы в тот день с маяка так никуда и не выбрались. Ночное дежурство тоже оказалось безрезультатным: пуганая Тварь теперь обходила маяк дальней стороной, избегая появляться на освещенной территории.

Однако утро наглядно доказало нам, что успокаиваться было рано. Прибежавшие из поселка мужики, возбужденно жестикулируя, сообщили нам, что только что обнаружено тело еще одного погибшего от лап Твари. Мы отправились следом за ними.

Идти пришлось недалеко. Растерзанный труп лежал на опушке у перелеска, за которым начиналась широкая протока.

— Свежак, — заметил Лешка.

— Да, этот к числу пропавших без вести явно отношения не имеет, — согласился я, глядя на пробитую грудную клетку. — Кто-то новенький.

— Игнат это, — вступил в разговор один из мужиков. — Дружок наш. Ушел вчера засветло из дома, обещал еще до темноты возвратиться. А оно вона как обернулось…

— А куда он отправился? — спросил мужика Лешка.

— Да кто ж его знает? — пожал тот плечами. — Игнат в последнее время чудной был. Говорил, мол, тайну большую знает, а начинаешь его расспрашивать — молчит в ответ да улыбается хитро. Мы ему: ну хоть намекни-то! А он ни в какую! Только посмеивался над нами, и все.

— Похоже, кому-то очень хотелось, чтобы Игнат замолчал навеки, — вполголоса заметил я.

— Да, похоже на то, — безрадостно подтвердил Величко. — Кстати, судя по тому, как он лежит, его грохнули при выходе из леса.

— Полагаю, поплатился за длинный язык. Либо надо было молчать в тряпочку, либо уж не таиться и всем рассказать, что видел или что узнал. Еще бы понять, что он в лесу делал? Куда шел, с кем встречался или за кем наблюдал?

— Теперь-то уже хрен ты это выяснишь.