В 1911-м Марселина и Эрнест прошли конфирмацию в Третьей конгрегационалистской церкви, а в 1915 году семья перешла в Первую, которую посещали Ансон Хемингуэй с родней. «Близнецы» вступили в организацию христианской молодежи «Плимутская лига», где Эрнест занимал ведущие роли — спикера, председателя, казначея; собирались по воскресеньям, дискутировали о благочестии и делах повседневных: учеба, турпоходы. Язык у Эрнеста оказался великолепно подвешен, и он записался сразу в три дискуссионных клуба: «Клуб Ханны», где бизнесмены рассказывали о своих достижениях, «Клуб Берка», где обучались ораторскому мастерству, имитируя парламентские прения, и «Клуб старшеклассников», члены которого рассказывали друг другу нравоучительные истории. Эта часть его жизни для рассказов о Нике Адамсе не подходила.

Едва научившись читать, он пристрастился к спортивным страницам в газетах, особенно к отчетам о боксерских поединках, знал по именам всех «звезд», но лишь в начале 1916 года ему купили «грушу» и разрешили заниматься боксом: впоследствии он рассказывал, будто учился у профессиональных боксеров из Чикаго, но найти этих учителей не удалось и члены семьи факт не подтвердили, хотя, возможно, он и мог взять несколько уроков так, что дома об этом не знали (или забыли). По рассказам домашних, боксировал он с одноклассниками в музыкальной студии Грейс, которая этому не препятствовала, хотя и разгоняла мальчишек, когда, по ее мнению, «бокс переходил в драку». Он также говорил всем, что повредил левый глаз во время занятий боксом — на самом деле глаз плохо видел уже при рождении, за что он попрекал мать, передавшую ему свой недостаток, как если бы она сделала это сознательно.

В школе с 1912 года выпускалась газета «Трапеция»: сперва это было нерегулярное издание, в котором сотрудничали один-два ученика, но преподаватель Артур Боббит превратил его в подобие профессиональной газеты со штатом редакторов и репортеров. Зная от Диксон и Биггс о литературных успехах Эрнеста, Боббит предложил ему сотрудничать — тот неожиданно отказался, заявив, что не умеет выражать мысли на бумаге. Боббит настоял на своем, и Эрнест стал постоянным репортером, а на последнем курсе — одним из шести соредакторов «Трапеции». Писал он дома: из денег, заработанных на ферме, родители разрешили ему купить пишущую машинку, вещь тогда довольно дорогую. Его первый материал появился 20 января 1916 года — отчет о выступлении чикагского симфонического оркестра. За два последних года в школе он опубликовал 37 статей. Как положено репортеру, привирал: описал секцию винтовочной стрельбы, хотя секции как таковой не было — просто группа мальчишек, увлеченных оружием. Писал бойко, в юмористическом, часто «хулиганском» тоне: «Хемингуэй завладел мячом. Мисс Биггс упала в обморок. Тренера Туистлуайта без чувств унесли с поля. Тайм закончился, когда Толстый Тод уже отправил материал цензору. <…> Последние отчеты сообщали, что Хемингуэй выздоравливает, однако врачи опасались, что потеряли его. Позднее восторженная толпа собралась на его похороны». Директор школы, прочтя это, пришел в ярость, но Боббит защитил своего репортера.

Первым литературным образцом, которому Эрнест подражал, был Ринг Ларднер, спортивный обозреватель «Чикаго трибюн», автор коротких рассказов. Американскому читателю не нужно объяснять, что такое проза Ларднера, но у нас его творчество почти неизвестно, так что приведем отрывок из рассказа («Искусство дорожного разговора»):

«— Мне нужно будет послать телеграмму из Гранд-Айленда.

— А если я пошлю телеграмму, то когда она дойдет до Элкхарта?

— Сегодня вечером или завтра утром.

— Я хочу написать своей сестре.

— Так напишите из Гранд-Айленда.