— Сколько вы весите? — спросила Юлия Николаевна у девочки.

— Пятьдесят три килограмма, при росте сто семьдесят пять, — ответила за нее мать.

— Милая, да у вас дистрофия, — подала голос медсестра Вика.

— Норма для моделей не больше пятидесяти, при росте сто восемьдесят, проворчала девочка, ни на кого не глядя.

— Бред, — покачала головой Юлия Николаевна, — вредный, опасный бред. При такой худобе нарушается обмен веществ, прекращаются месячные, выпадают волосы и зубы, может начаться язва желудка и фурункулез.

— Где это вы видели беззубую, лысую и прыщавую модель? — подхватила Вика.

— Вот, ты поняла? Мне не веришь, так послушай медиков, профессионалов! — воскликнула мать. — Ее качает от ветра, а она требует, чтобы ей хирургическим способом убрали лишний жир.

— Так, ну ладно. Посмотрим, что там у нас с носом. — Юля встала и подошла к девочке. — Будьте добры, повернитесь к свету и голову повыше, пожалуйста.

Юля увидела наконец лицо этой несчастной.

Как она и предполагала, лицо оказалось гармоничным и прелестным. Если бы не болезненная худоба, сутулость и затравленное выражение глаз, девочка была бы настоящей красавицей.

— Ну и что вы хотите изменить?

— Все, — еле слышно прошептала Света Василькова и судорожно сглотнула.

— Почему, можете объяснить?

— Потому что я урод.

— Вам кто-то сказал об этом или вы сами так решили?

— Ничего не надо говорить и решать. Все видно, — пробормотала девочка и сгорбилась еще сильнее. Голова совсем ушла в плечи.

— Встаньте, пожалуйста. — Юля подвела ее к зеркалу, убрала ей волосы с лица и легонько стукнула по спине ладонью. — Прямей, прямей держитесь. Голову выше. Вы знаете, что у вас идеальные черты лица? Когда ко мне приходят менять форму носа, в девяти случаях из десяти хотят именно такую, как у вас. И все остальное, тоже. Вы очень красивая девушка, у вас нет никаких причин… — Юлия Николаевна запнулась, потому что вдруг увидела в зеркале лицо Светы. Оно действительно казалось жалким и уродливым несмотря на правильность черт. Зеркало было нормальным, не кривым, но девочка глядела на себя с такой тоской и ненавистью, что отражение чудовищно искажалось.

— Ладно, — тяжело вздохнула Юля, — подождите, пожалуйста, в коридоре. Мне нужно поговорить с вашей мамой.

Когда дверь за девочкой закрылась, мать подлетела к Юле и, схватив за руку, зашептала в лицо, обдавая запахом дорогих духов:

— Это совершенно бесполезно, доктор. Говорить можно что угодно. Она не слышит. Надо что-то делать, но я не знаю что. Я страшно устала. Светочка у меня единственный ребенок.

— Да вам к психиатру надо, — флегматично заметила медсестра.

— Были, — всхлипнула дама, — у психиатров, у психологов, у двух экстрасенсов. К гипнотизеру ходили и даже к колдунье. Ничего не помогает. Умоляю вас, положите ее на операцию, измените в ее внешности что угодно, нос, глаза, губы, срежьте там что-нибудь на талии и на бедрах, лишь бы она успокоилась и стала нормально питаться. Я готова заплатить любые деньги.

— Вы знаете ее подруг? — мрачно поинтересовалась Юля.

— А при чем здесь подруги? — дама громко высморкалась.

— У девочек такие проблемы чаще всего возникают из-за подруг, которые умеют и любят говорить всякие гадости про большой нос, маленькие глаза, лишний вес. Ваша Света, вероятно, человек внушаемый.

— Ой, не знаю, не знаю, — помотала головой Василькова, — надо что-то делать, это же кошмар какой-то!

— А может, у нее несчастная любовь? — предположила медсестра.