Ф.Т. Ну как же!– "Римские каникулы".

А.Х. Ну так мы их так и не поставили. Потом я наткнулся на рассказ Балдога Драммонда. Сценарий по нему был очень хорош, и продюсер, Джон Максуэл...

Ф.Т. Тот самый Максуэл, который финансировал все Ваши фильмы, начиная с "Ринга", то есть с 1927 года?

А.Х. Да. Максуэл прислал мне письмо: "Сценарий блестящий, а tour de force, но я не хочу его финансировать". Подозреваю, что некий критик, которого я лично привел на студию и рекомендовал в качестве редактора, плел интригу против меня самого и моих проектов. Так что и эта картина не состоялась. На том и кончилось мое сотрудничество с "Бритиш Интернешнл Пикчерз".

Ф.Т. Итак, мы подошли к 1933 году. Дела у Вас шли в тот момент не так уж блестяще. "Венские вальсы" наверняка появились не в результате Вашего страстного желания.

А.Х. Это был мюзикл без музыки, очень дешевый. Он никаким боком не соприкасался с моим творчеством. Вы правы, репутация моя в тот период пошатнулась, но я, к счастью, об этом не подозревал. Самомнение тут ни при чем, просто я уверен в том, что умею делать кино. Мне ни разу не случалось сказать себе: "Кончено. Перед тобой пропасть". Хотя с другими такое, я знаю, бывает.

"Богатые и странные" принесли мне разочарование; "Номер семнадцать" выявил пренебрежительное отношение к моему труду со стороны тех, кто брался его оценивать. Никто всерьез не принимал того, что я делаю. Мне пришлось привыкать к роли судьи самого себя, беспристрастного и самокритичного. И быть достаточно твердым, чтобы не хвататься за предложения, в отношении которых у меня не возникало абсолютной уверенности в том, что из этого материала выйдет нечто стоящее. Я бы сравнил это со строительством дома.

Я имею в виду не архитектонику повествования, а замысел фильма вообще. Если главная идея достаточно основательна, фильм получится. Какой он будет– это другой вопрос, но основа обязательно должна быть прочной. Ошибка с "Богатыми и странными" заключалась в том, что я не учел, насколько мои персонажи будут симпатичны зрителям и критикам. Идея была хорошая, но она не выдержала небрежности в подборе состава исполнителей.

В один тяжелый для меня час на площадку, где снимались "Венские вальсы", зашел Майкл Бэлкон. Именно он в свое время предоставил мне возможность попробовать себя в режиссуре. В тот раз он спросил: "Что ты собираешься делать после этой картины?" Я ответил: "У меня есть сценарий, написанный несколько лет назад, он где-то тут в ящике". Я достал сценарий, Бэлкон его просмотрел и захотел приобрести. Я откупил его у своего бывшего продюсера Джона Максуэла за 250 фунтов и продал его вновь образовавшейся компании "Гомон бритиш", во главе которой стоял Бэлкон, за 500. Мне показалось неприличным наживаться на этом деле, и за эти деньги я попросил скульптора Джейкоба Эпштейна сделать бюст Бэлкона и подарил оригиналу.

Ф.Т. Речь идет о сценарии фильма "Человек, который слишком много знал"?

А.Х. Да. По рассказу Балдога Драммонда "Диверсант", переложенному для экрана Чарльзом Беннетом с диалогами газетного обозревателя Д.Б.Уиндхэма-Льюиса. Таким образом, Бэлкон вторично благословил меня на путь режиссерский.

Не погрешу против истины, если скажу, что он всегда относился ко мне как к своей собственности, вот почему его так рассердил впоследствии мой отъезд в Голливуд. Прежде, чем мы перейдем к подробностям, касающимся "Человека, который слишком много знал", я хотел бы сказать следующее.