Глядеть прямо в лицо непобедимой твари, глазницы которой пылают алым, это то еще зрелище. Даже мне иногда жутко смотреть на свою боевую ипостась.

Старик умирал медленно, будто бы сломанный позвоночник и вывалившиеся внутренности были такой себе причиной для кончины. А от безумной радости в глазах у меня аж внутри все сжалось, хоть я и не особо чувствую свое тело.

Да, в плане кто кого может испугать до чертиков, противник попался достойный. С радостной харей он и подох, осев на помост.

Черный же обернулся и замер в нерешительности. Фанатики, кто где стоял, там и бухнулись на колени, побросав оружие. Они тянули руки ко мне и что-то гудели. Среди голосов я разобрал одно и то же, повторяющееся слово.

- Мессия…

Жуть… Сраная жуть, честное слово. Химер, стоящих на коленях, мне было мало. Теперь еще и биомодов за компанию. Хотя какие это биомоды, уроды обыкновенные.

- Да! – взревел Черный. – Молитесь мне, отбросы. Я – ваш бог! Ваш пророк. На колени, твари. Кланяйтесь великолепному Черному. Черный всех спасет. Черный - герой.

А они, тем временем, действительно начали кланяться. А Черного понесло. Он с диким хохотом носился по лагерю и отрывал головы фанатикам, а те даже не шевелились, когда рядом умирал очередной их товарищ.

Это уже было слишком жутко. Ладно какой-то там проповедник им мозги прочистил, но это… Нет, этот акт самопожертвования, это уже за гранью безумия.

Я «отвернулся», отключившись от происходящего. Даже хорошо, что не приходится самому это делать. Одно дело сражаться за свою шкуру или вырезать ублюдков. И другое дело устраивать вот такую вот резню. Сраные сектанты, совсем ополоумели.

Но и оставлять их в живых не было никакого желания. Слишком опасны и слишком близко они подобрались к нашему лагерю. Иные, кстати говоря, плевать хотели на слова старика, но десяток оставшихся Псов уже не проблема. Да и не особо они стремились атаковать.

Даже у этих непонятных тварей инстинкт самосохранения присутствует. Что же это творится-то?

Хард, кстати, тоже подключился к бою, после того, как Черный вырубил фанатиков на генераторах. Все-таки, если тебя не бьют током, то цепи и распутать можно.

- Все, - раздался голос Черного. – Кончились игрушки. Хреновые одноразовые игрушки. И ни у одного бабочек не было. Подделки штампованные.

С каждым словом я чувствовал, как сознание возвращается. Сначала пришли ощущения, я смог пошевелить пальцами, а затем и полностью руками. Потом вернулось зрение, слух и остальные органы чувств.

Следом навалилась усталость, вернулась боль и привела с собой паршивое настроение. И только в конце на меня навалился тошнотворный запах. Я тут же притупил обоняние, насколько смог, но было уже поздно.

Кровавые тела в такой резне, это всегда запах меди, мочи и дерьма, потому что многие обсираются уже после смерти. Но не в этот раз. В воздухе висел густой смрад гниения, будто эти ублюдки разлагались уже не один день.

Вонь была вязкой, липла к коже, застревала в носу, смешивалась со слюной, отчего хотелось прополоскать себе рот. Гнил весь лагерь и от этой вони некуда было деться.

Ко мне подошел Хард. Его мутило, он еле стоял на ногах даже в боевой ипостаси. Обычный Черный Дьявол. Несмотря на крепкую фигуру мэра, доспех был куда меньше моего. Да и наросты смотрелись серовато, тогда как мои пластины блестели на солнце черным обсидианом.

Сказывается устаревание генома, которое было и у меня, пока я не поглотил часть Джаггернаута.

- Ты можешь контролировать эфир в теле? – уставился на меня Хард.

- Эфир, как и геном, - я постучал пальцем по пластинам брони, - контролируют наномашины. А я контролирую их.

- Как? – опешил тот, снимая броню. – У тебя переписаны функции управления? В Альтаире перепрограммируют химер?

- Ты сам себя можешь перепрограммировать.