Еще бы немного и все. Она ведь могла забыться, остаться кошкой, не вернуться вовсе. Что бы было тогда?

Теперь она ходила к реке каждый день, с самого утра, боясь пропустить, садилась на берегу, ждала. И вот дождалась.

— Нэлле! Ну, слава Богу!

Он подвел лодку к берегу, спрыгнул, чуть вытащил носом на песок, но привязывать не стал, так и остался стоять рядом по колено в воде.

— Я уж думал, случилось что. Думал, ты совсем пропала.

— Ничего не случилось, — тихо сказала она. — У меня просто были дела.

— У тебя все хорошо?

— Да…

Нэлле замялась. Нужно было что-то сказать, что-то простое… такое, чтобы он понял, что все хорошо. Нужно что-то сказать. Придумать. Он стоит, ждет… и лодка привязана. Он ведь переживал за нее! Она ведь ради него сидела тут всю неделю безвылазно! Так много хотела сказать, но сидит и молчит. Слова потерялись где-то, все до одного.

Если она ничего не скажет, он сейчас сядет в свою лодку и уплывет.

— Я не набрала земляники, прости, — наконец выдавила из себя Нэлле. Получилось не к месту и как-то неуклюже.

— Ничего страшного…

— Я в следующий раз наберу… черника уже пойдет.

Он кивнул.

— Привезти чего-нибудь?

Нэлле растерялась. Она ведь что-то хотела, но сейчас ничего не шло в голову. Вдруг поняла, что хочет лишь одного — подойти. Близко, так, чтобы снова почувствовать его запах — реки и сигарет. Человеческий запах. Мужчины… Да просто так подойти! Почувствовать наконец, что не одна, что рядом есть люди… поговорить. Боже мой, как бы ей хотелось просто поговорить! Все равно о чем.

И ведь можно, даже кошка не вырвется, она уже нагулялась, успокоилась, снова научилась подчинять кошку и змею себе.

Но как подойти? Нэлле не набрала ягод для него, он ничего не привез… У нее нет предлога. Как? Ни с того ни с сего…

В следующий раз?

— Привези пакетик гречки, — попросила Нэлле.

— Хорошо.

В следующий раз.

Она подождет. Она умеет ждать.

Лодочник постоял еще, словно тоже чувствуя, ожидая… потом повернулся, отвязал лодку… та зацепилась за корягу… он дернул, с остервенением, резко.

— Подожди! — вскрикнула Нэлле.

Он обернулся.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Подожди… — Нэлле поняла, что не сможет, смелость только показалась и снова оставила ее. — Я ведь не спросила как тебя зовут!

— Антон.

— А я Нэлле…

Вышло глупо, она тут же прикусила губу…

Лодочник усмехнулся.

— Я знаю.

Еще она хотела спросить где Ионыч, но больше не решилась. Смутилась… В следующий раз. Вот приедет он снова, и Нэлле обязательно спросит.

Заурчал мотор…

Всю неделю Нэлле очень старалась быть прежней. Не бегать, не плавать, боялась снова потерять счет дням. Занималась хозяйством, огородом, домом, собирала чернику в лесу. И ждала.

Всю эту неделю она думала о вещах, о которых не могла, не позволяла себе думать столько лет. Сначала несмело, пугаясь сама себя, потом уже открыто, с упоением. Нэлле понимала, что влюбилась и ничего не может с этим поделать. Или даже нет, не так… она просто истосковалась по любви. Дело было даже не в лодочнике, дело было в ней.

Нэлле представляла, как он вернется, как улыбнется ей, возьмет за руку, посадит с свою лодку, обнимет крепко-крепко и увезет в чудесные края. И она будет счастлива.

Она так ждала.

Так, что темнело в глазах от одной только мысли…

А он не приплыл.