У дальней стены, в нише, образованной скатом крыши, стоял письменный стол, сооруженный из досок, положенных на два бочонка. На нем была расстелена газета с разложенными на ней разнообразными стеклянными изделиями.

Большинство из них были заимствованы из научной лаборатории: тонкие змеевики для конденсации, стеклянные палочки и лопатки, но два объекта привлекли внимание кардинала. Первый был сломан, но Чань все равно узнал его – тонкая пластина с закруглением на конце – половинка стеклянного ключа. Графиня упоминала ключи, позволявшие, не подвергаясь опасности, изучать содержание стеклянных книг, но оговорилась, что все такие ключи были сломаны. Он покрутил обломок в руке, рассматривая его. Настоящие ключи граф изготовил из синей глины, а этот, сломанный, был из прозрачного как вода стекла.

Второй объект озадачивал еще больше: тонкая прямоугольная пластина, похожая на стеклянные пластинки графа, но тоже абсолютно прозрачная. Чань поднес эту пластинку к глазам – никакого эффекта… и все же ее размеры, как и форма стеклянного ключа, не могли быть простым совпадением. Некто, не располагавший запасами синей глины, тем не менее учился делать объекты правильной формы.

В городе, без сомнения, было полно стекольных фабрик и мастерских, поэтому Пфафф нашел бы нужную только после утомительных поисков. Чань обшарил стол, поднял газету, даже снял доски, чтобы заглянуть в бочонки, но не отыскал никаких бумаг, документов или заметок. Что-то записывать не соответствовало стилю Пфаффа. Информацию он хранил только в голове.

Кроме одежды, у Джека почти не было вещей, а те, что были, ничего специфического не сообщали о хозяине. Если выставить их в коробке на улицу, невозможно было бы догадаться, кому они принадлежат. Чань подумал о своих собственных комнатах, которые совсем недавно обыскивал. Его поэтические томики могли что-то сообщить о личности хозяина, но разве не было противоречия между литературными вкусами и пристрастием кардинала к одежде ярких, кричащих цветов? Вернется ли Пфафф в свою крысиную нору над театром? Вернется ли Чань в свое собственное логово? Он скучал по своей квартире, но она не очень соответствовала его подлинным потребностям. Подобно волку, жившему прежде в вырубленном лесу, кардинал понимал, что жизнь безвозвратно изменилась, что с прошлым покончено. Преступления, коррупция, насилие – все, что кормило его, стало еще страшнее. Он мог чувствовать себя живым только в окружении темных сил. Но эти перемены не нравились Чаню. Он задул свечу и начал быстро спускаться.

Как только мужчина сошел с лестницы, из-за угла навстречу ему вылетела хихикающая пастушка, очевидно, привыкшая к тому, что всегда запертая задняя дверь образует удобный приватный альков. Она остановилась как вкопанная и завизжала. Очки соскользнули Чаню на нос. Позади нее стоял обнаженный по пояс мужчина в белых ворсистых штанах, то есть в костюме овечки. Женщина снова завизжала, и Чань зажал ей рот левой рукой. Он толкнул ее на мужчину – парочка с трудом устояла на ногах – и выхватил бритву. Пастушка и овечка испуганно глядели на него. Чань быстро удалился. Он шагал по проулку и злился на себя за то, что чуть не зарезал обоих, и крепко сжимал зубы, понимая, что все еще хочет сделать это.

У него был еще час до встречи с остальными, не то чтобы он так уж не хотел заставлять их ждать, но разве он мог за час повторить то, что сделал Пфафф? И где был Джек сейчас? Возможно, ведя расследование, слишком близко подобрался к графине? Все еще следит за ней или уже убит? Если он убежал и скрылся, то, очевидно, не в своей мансарде. Можно ли как-то догадаться, где он прячется? Одним из возможных мест был бордель.