Я пытался об этом не думать, занимаясь следующей пациенткой. Строил сочувственную мину, пока миссис Бенчли демонстрировала узловатые пальцы, давал совершенно бесполезные советы, выписывая очередной рецепт на успокоительные, и неопределенно улыбался ей в спину, пока она ковыляла к выходу. Теперь же откладывать дальше нельзя…
— Зовите его, — сказал я Дженис.
— Он, кажется, не в духе, — предупредила она.
Завидев Маккензи, я понял, что это еще мягко сказано. Лицо покрыто румянцем глубокого раздражения, а челюсть воинственно торчит вперед.
— Вы так любезны, доктор Хантер, — начал он, едва скрывая язвительные нотки. В руках Маккензи держал кожаную папку, которую и положил себе на колени, без приглашения усевшись напротив.
— Чем могу служить, инспектор?
— Кое-что хотелось бы прояснить.
— Труп идентифицировали?
— Пока нет.
Он вынул из кармашка коробочку с мятными лепешками и кинул одну в рот. Я ждал. Мне достаточно приходилось видеть полицейских, чтобы разучиться нервничать, пока они ведут свою игру.
— А я-то думал, что таких мест уже не осталось. Ну, вы понимаете: мелкий семейный доктор, обходы на дому, всякое такое прочее, — сказал он, оглядывая комнату.
Его глаза остановились на книжных полках.
— О, масса книжек по психологии. Интересуетесь, значит?
— Это не мои. Моего партнера.
— Угу… И сколько же пациентов у вас на двоих?
Интересно, куда он клонит?
— Я бы сказал, пятьсот — шестьсот.
— Неужто так много?
— Поселок невелик, но участок большой.
Он кивнул, будто мы беседовали о самых обычных вещах.
— В большом городе все несколько по-другому, да?
— Пожалуй.
— Скучаете по Лондону?
Теперь ясно, что за этим последует. И опять-таки удивляться нечему. Как под грузом, заныли плечи.
— Может быть, скажете, зачем пришли?
— После нашего вчерашнего разговора я навел кое-какие справки. Все-таки полицейский, знаете ли.
Он холодно уставился мне в лицо.
— У вас впечатляющая биография, доктор Хантер. Никак не ожидал такого от деревенского врача.
Расстегнув молнию на папке, инспектор принялся демонстративно копаться в бумагах.
— Медицинский диплом, затем докторская по антропологии, да еще какая… Потом стажировка в Штатах, в университете Теннесси. И возвращение в Англию на должность судмедэксперта-антрополога. — Он склонил голову набок. — Вы знаете, я даже не совсем понимаю, что это за штука такая, судебная антропология, а ведь прослужил в полиции лет двадцать. «Судебная» — оно, конечно, понятно. А вот «антропология»? Я-то всегда думал, что это когда изучают древние кости. Типа археологии. О том, как бежит мимо нас скоротечное время…
— Кстати, не хотелось бы вас подгонять, но меня все-таки пациенты ждут.
— О, я вас не задержу ни на лишнюю секундочку. Итак, копаясь в Интернете, я нашел кое-какие ваши статьи. И заглавия такие любопытные…
Он вытащил листок бумаги.
— «Роль энтомологии в датировке смерти». «Химия разложения человеческого трупа».
Маккензи опустил распечатку.
— Тонкая материя, не каждому по зубам… Словом, я позвонил одному своему другу в Лондон. Он инспектор в столичном управлении. Оказывается, он о вас наслышан. Сюрприз-сюрприз! Вы, судя по всему, работали консультантом по целому ряду дел из разряда особо тяжких. Да еще в нескольких подразделениях: Англия, Шотландия, даже Северная Ирландия. Мой приятель сказал, что вы — один из немногих дипломированных судебных антропологов во всей стране. |