Она усмехнулась:

— Да, я заметила. Так ведь мы потому и приезжаем в такие места. Уйти от всего остального…

Должно быть, у меня что-то промелькнуло на лице.

— Простите, но… у вас такое произношение… я и подумала, что вы не местный…

— Да нет, ничего, я действительно не отсюда.

Все же мой ответ, видимо, не до конца ее успокоил.

— Мне, наверное, лучше вернуться к мальчику.

Вместе с ней я зашел попрощаться с Сэмом и убедиться, что ему на самом деле не требуется успокоительного. Надо будет наведаться вечером и сказать матери, чтобы не пускала его в школу еще несколько дней, пока болезненные воспоминания об увиденном не покроются достаточно прочной коркой, которая позволит ему выдержать бесцеремонные тычки его школьных товарищей.

Я уже подходил к «лендроверу», когда зазвонил мобильник.

Маккензи.

— Вы сообщение оставляли, — начал он без предисловий.

Слова из меня хлынули безудержным потоком:

— Я помогу вам идентифицировать труп, и на этом все. Я не собираюсь влезать в это дело дальше, договорились?

— Как скажете.

Нет, не чувствовалось благодарности в таком ответе. А с другой стороны, не столь уж любезным было и мое предложение.

— И как думаете начать?

— Мне надо посмотреть, где нашли труп.

— Труп уже в морге, я мог бы вас там встретить — скажем, через час…

— Нет-нет, мне не нужен труп. Только место, где его нашли.

Его раздражение ощущалось даже через телефон.

— Почему? Что это даст?

У меня пересохло во рту.

— Попробую собрать «гербарий»…

Глава 6

Над болотом лениво плыла цапля, скользя по волнам леденящего воздуха. Со стороны она казалась слишком большой, чтобы держаться в небе: гигант в сравнении с мелкой болотной птицей, на которую временами падала ее тень. Уйдя в вираж, цапля стала снижаться и, дважды хлопнув крыльями, села на воду. Высокомерно тряхнув головой, она неторопливо пробралась через мелководье и застыла окаменевшей статуей на ногах-тростинках.

Я неохотно оторвал от нее взгляд, заслышав подходящего Маккензи.

— Вот, — сказал он, протягивая запечатанный пластиковый пакет. — Надевайте.

Достав белый хлопковый комбинезон, я сунул в штанины ноги и, следя, чтобы не прорвать тонкую ткань, стал натягивать его поверх ботинок и брюк. Стоило только застегнуться, как сразу выступил пот. До отвращения знакомое чувство влажного дискомфорта.

Словно шагнул назад во времени.

Я не мог стряхнуть с себя ощущение дежа-вю с той самой минуты, как встретился с Маккензи на пустыре, куда днем раньше привел за собой двух полицейских. Сейчас дорога в два ряда была уставлена патрульными машинами и внушительными автофургонами, что служат в качестве мобильных командно-спасательных центров или штабов. После того как я надел комбинезон и полотняные бахилы, мы, не говоря ни слова, прошли через болото по тропинке, обозначенной параллельными полосками оранжевой полицейской ленты. Я знал: Маккензи хочет спросить, чем я собираюсь заняться; знал также и то, что он думал, будто такое его любопытство выглядело бы признаком слабости в моих глазах. Сам я, однако, ничего не говорил вовсе не из тщеславного желания разыгрывать из себя влиятельную, неприступную особу. Просто оттягивал как можно дольше тот момент, когда придется взглянуть в лицо тому, ради чего я здесь очутился.

Место находки трупа было отгорожено дополнительными полосками ленты. Внутри, обезличенные белыми комбинезонами, копались в траве сотрудники полиции. Это зрелище вновь вызвало к жизни непрошеные воспоминания.

— У кого этот поганый «Викс»? — спросил Маккензи, ни к кому, в сущности, не обращаясь.