|
Странник бросил щетку и развернул плечи. Теперь дело за малым. Отсюда нужно выбираться, а для этого необходимо провести небольшой монтаж. Густав вытоптал ногами в сугробе, который образовался у порога корабля, немного места. Получилось что-то похожее на пещеру. Подумал, не взять ли какую-нибудь подстилку, но потом махнул рукой, надвинул капюшон глубже на голову и полез под корабль. Там было сухо, чистый асфальт, как вчера. Странник перевернулся на спину, и перед ним предстало днище корабля. Там находились защитные пластины. Но иногда они служили в качестве ковшей. Странник использовал их на своей памяти один раз. Каждая из них прикручивалась к кораблю шестью болтами под пластиковыми колпачками с удобными «ушами». Густав боялся, что они примерзли или заржавели, но, к его удивлению, стоило приложить небольшое усилие, и болты начали с легкостью выходить из резьбы. Первая довольно тяжелая пластина опустилась на грудь странника, затем вторая — обе плоские с одной стороны и вогнутые с другой. Густав вылез из-под корабля, спрятав болты в карман куртки. Вытащил пластины и потащил их к носу корабля, скрежеща по асфальту. Там он поставил одну их них под углом к машине, чуть придвинул, поднял повыше, подставив ботинок, и пластина идеально подошла к раме по отверстиям. Густав, неловко согнувшись, начал крепить ее болтами. Через десять минут работы на носу корабля красовался треугольной формы ковш-отсекатель, как у ледокола. Форма отсекателя позволяла расчищать путь в снежных завалах, но если их высота превысит некоторые нормы, то снег всей массой перевалит через край и корабль окажется погребенным и двигаться не сможет. Густав не верил, что снега в России будет так много. За сегодняшнюю ночь выпало достаточно, и все же снег имеет свойство разлетаться от ветра, таять от перепада температур и, в конце концов, трамбоваться. Странник звучно похлопал онемевшей от работы на холоде рукой по ковшу и сказал: — Не подведи. Металл отозвался сочной, короткой вибрацией. Густав наклонился, взял лопату и щетку, и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он быстро выпрямился и оглянулся, но ничего не увидел. Пустая заснеженная прямая улица, пустые дома. Он внимательно смотрел на ближайшие строения, ничего не замечая, тем не менее чувство, что его сверлят чьи-то глаза, не отпускало. — Там кто-то есть, — сказал Густав. И как только он это произнес, давящее ощущение исчезло. Как будто кто-то, наступивший тебе на яйца ногой, резко убрал ее. Густав, не поворачиваясь спиной к невидимому врагу, прошел к багажнику и положил туда инструменты. Затем обошел корабль с другой стороны и залез в кабину через водительскую дверь. Страник нажал кнопку центрального замка и включил дворники лобового стекла на пару махов. Они убрали снег, до которого не достала щетка. Внутри корабля было тепло. Странник снял куртку, бросил ее на пассажирское сиденье и, пригнувшись, вошел в салон. Судя по термометру, салон прогрелся до двадцати одного градуса, и сейчас самым правильным было бы перекусить. Но ситуация странная. Густав привык доверять своим инстинктам и ощущениям. Обычно они не подводили его. Да и опыт, приобретенный за годы путешествий, гласил: в городе находиться опасно. Город полон опасности. Город — как сжатый кулак. И если дорога — это раскрытая ладонь, на которой читаются все линии и изгибы, то город может ударить, даже не раскрываясь. Это его фишка. — Пора убираться, — сказал Густав, переходя в кабину, но вдруг замер на полпути, напряженно вслушиваясь. — Разговариваю сам с собой? Отлично. Он хмыкнул и плюхнулся в водительское кресло. Повернул ключ, и двигатель ожил. Датчик бензина показывал уровень топлива в четверть бака. Датчик аккумуляторов показывал заряженность на пятьдесят процентов. Ничего хорошего. Движение с малой скорость и под нагрузкой, создаваемой снегом, вызовет обязательный расход энергии в удвоенном количестве. |
