На кухню они вышли втроем: Виталий Сергеевич, Ольга Арчиловна и Обретенова.

— Не сердись, Виталий, — сказала Ольга Арчиловна, обняв за плечи мужа. — Так уж получилось: нужно лететь в Шамаюнский район. Срочно, сейчас.

Он было вспыхнул: как это, мол, со свадьбы…

— Раньше надо было думать, кого берешь, — с улыбкой произнесла Мария Акимовна.

— Прости, Оленька, — обнял жену Дагуров. — Сам ведь я тоже…

— Вот-вот, — обрадовалась Обретенова, что Виталий Сергеевич понял положение жены. — Два сапога— пара.

Когда Ольга Арчиловна села в присланную машину, сомнения оставались: почему она не сказала Бударину, что у нее такое событие? Да и по традиции имела право на три дня отдыха. По традиции… А по совести? Дагурова вспомнила: действительно некого было послать в Шамаюн. В отделе сейчас очень туго с людьми. Один из следователей только что ушел на пенсию, другая — в декрет. Еще один уехал в отпуск. У тех, кто функционировал, своих срочных и сверхсрочных дел хоть отбавляй.

По пути на аэродром Ольга Арчиловна заехала в прокуратуру, чтобы взять следственный портфель, в котором находились фотоаппарат, рулетка, лупа и многие другие предметы: они могут понадобиться следователю при осмотре места происшествия.

В комнате милиции аэропорта ее уже ждали те, кого закон именует специалистами, призванными оказывать следователю содействие в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств: судебно-медицинский эксперт Кабашкин Иван Иванович и криминалист — специалист по оружию Артем Корнеевич Веселых.

Вскоре подошел летчик и сказал, что машина готова и можно лететь.

Через десять минут они сидели в вертолете, а еще через пять уже летели над тайгой.

«Столько лет ждали этого дня, — вздохнула Ольга Арчиловна. — И нате вам…»

Она вдруг ясно представила себе, как впервые увидела Виталия. Ленинград, их старинная квартира на Васильевском острове. Знакомый отца, ученый-геофизик, представляет высокого молодого мужчину с начинающими серебриться висками.

Виталий Сергеевич был, как ей показалось, весь вечер смущен и просидел в уголке, говорил мало, больше слушал.

«Арчиловские пятницы». Так называли друзья отца те необыкновенные, полные неизъяснимой прелести вечера в их доме. Оля любила эти длившиеся частенько до рассвета сидения за особую значимость и эмоциональность разговоров и споров, за ту легкость понимания вдруг неожиданно открывающихся истин.

Люди у них бывали разные, и каждый по-своему интересен.

На «арчиловских пятницах» царил «сухой закон». Из спиртного пили только сухие вина, кофе или же безалкогольные коктейли, молочные и фруктовые, на которые мать Оли, Аполлинария Модестовна, была большая выдумщица.

Зато темы для разговора любые, на выбор. Споры о том, где находятся последние работы великого русского художника Карла Брюллова (он умер в Италии, и многие из его полотен не найдены по сей день), перемежались с разговорами о загадке так называемых пульсаров, не дающих покоя астрономам всех стран. Немало копий сломано вокруг вопроса о парапсихологии, волнующего в настоящее время многих. И видимо, не только в настоящее время. Оля была, например, удивлена, узнав на одной из «арчиловских пятниц», что отцом парапсихологии был не кто иной, как автор знаменитых рассказов о Шерлоке Холмсе Артур Конан-Дойль. Так, во всяком случае, считают некоторые исследователи.

Когда Оля была маленькой, ее с трудом отправляли спать. Повзрослев, она уже могла присутствовать на «арчиловских пятницах» до конца. И кто знает, может быть, эти вечера и определили ее выбор профессии.

Как-то разговор зашел о выдающемся русском судебном деятеле, великолепном ораторе, большом знатоке литературы Анатолии Федоровиче Кони.