Я прижал ее к себе, носовым платком вытер слезы.

Она заглянула мне в глаза.

— Не знаю, как мне без тебя жить. Буду вспоминать о тебе каждый день. Я так боюсь, что тебя убьют или ранят, Джерри. — Из ее глаз вновь покатились слезы. — Вдруг ты останешься без руки или ноги? Я буду о тебе заботиться.

Я засмеялся, попытался поднять ей настроение.

— Волноваться тебе придется только в одном случае: если мне отстрелят конец. — Я схватил ее руку и сунул себе в штаны. Член у меня уже стоял, а Китти, конечно, позаботилась, чтобы он затвердел еще сильнее. Она поглаживала мой фаллос, а я постанывал от удовольствия. Потом задрал ей платье, спустил трусики. «Киска» у нее уже взмокла. Я раздвинул губки и двумя пальцами начал мягко поглаживать клитор.

Китти сжала мои яйца, начала гонять мне шкурку. Я кончил чуть ли не сразу. Подхватил ее на руки и бросил на кровать.

Китти уже срывала с себя одежду, а я начал мазать ее соски соком «киски». Из моего члена еще сочилась сперма, и я поднес его к взбухшему клитору Китти. Когда на него падали капельки, Китти стонала в экстазе. Внезапно у меня вновь все встало И я оттрахал ее так, будто знал, что завтра уже не наступит.

Я взглянул на часы. Семь вечера. Мы лежали на кровати, курили. Я повернулся к Китти.

— Тетя Лайла ждет нас к обеду. Мы должны прийти к восьми.

Китти не ответила. Наклонилась ко мне, поцеловала. Потянулась к моему «игрунчику».

— Еще разок, а потом и отправимся.

— У меня не встанет, — возразил я. — Я приму душ, а потом начнем одеваться к обеду. Когда вернемся, тогда и потрахаемся.

Китти рассмеялась, а я поднялся с кровати и босиком зашлепал в ванную.

Проснулся я, как от толчка. Это был сон. По такой реальный. Мой последний вечер с Китти. О результате я мог бы не упоминать. Поллюция. В армии — впервые.

В подсобке воздух загустел от табачного дыма. Раз в неделю здесь играли в покер. Начинали в двадцать два ноль-ноль. По армейскому времени.

Сержант Майер, командир нашего взвода, сидел во главе стола.

— Прибавляю ставку, — процедил он, жуя кончик сигары, и бросил в миску четвертак. Бадди сошел с ума.

— Принимаю и прибавляю еще. В миске прибавилось полдоллара.

Я посмотрел на свои карты. Масть с тузом пик, но ведь мне жить с сержантом еще восемь недель. А Майер — такая сука. И в покер он играл лишь для того, чтобы сшибить лишний доллар. Сержантам много не платили.

Я посмотрел на разгоряченное лицо Бадди. Попытался дать ему знак — не зарывайся. Но Бадди думал только о покере. Я положил карты на стол.

— Я пас.

Сержант поднял ставку еще на полдоллара. Однако Бадди это не остановило. Он бросил в миску два доллара.

— Как насчет этого, сержант?

— Ты упрямый козел. — Сержант пожевал сигару, задумался. — Принимаю твою ставку и поднимаю ее. — На стол легла пятерка.

Бадди не отступил, приняв ставку сержанта. Последний выложил свои карты на стол. Четыре туза. А в это время туз пик лежал передо мной. Я присвистнул.

— Черт! — вырвалось у Бадди. Он-то мог похвастаться лишь тремя дамами.

Сержант сунул деньги в карман и начал собирать карты.

— Это игра не для сосунков! — назидательно заявил он.

Бадди молча отошел. Я же остался сидеть. Сержант переворачивал карты спасовавших. Перевернув мои, увидел туза пик, замялся, потом посмотрел на меня и кивнул. Я знал, что поступил правильно.

Бадди я нашел на скамейке у бейсбольной площадки.

— Майер мухлюет! — вырвалось у Бадди.