Лаваренн улыбнулся, но не ответил.

— Поднявшись по широкой лестнице, я очутился на втором этаже. Тогда впервые я что-то услышал, какое- то смутное бормотание, исходившее из комнаты справа. Я подошел ближе, пытаясь расслышать, но мне мешала бронзовая статуэтка на подставке. Я взял ее за шею и поставил на ковер. Мои глаза оказались на уровне замочной скважины. Я заглянул… И увидел угол письменного стола, часть библиотеки; а потом увидел Элиан… Да… Ее обнимал мужчина, сидевший ко мне спиной. На нем был черный домашний халат, расписанный драконами…

— Драконами?.. Вы уверены?

— Да… драконами… или, может быть, химерами… Я не долго его рассматривал. Я вышел из себя. Дверь была закрыта на ключ. Я схватил статую и, словно кувалдой, с первого же удара проломил ею створку двери. Просунув руку в отверстие, я повернул ключ и вошел. Мужчина попытался убежать через задрапированную дверь рядом с библиотекой. Я ринулся за ним. Вмешалась Элиан. Я схватил ее за горло. Как вдруг получил удар кулаком. Пока я оборачивался, на меня обрушились еще два или три удара. Передо мной был камердинер в полосатом жилете…

— Послушайте! Послушайте! — сказал психиатр, подняв указательный палец. — Что же стало с мужчиной в халате с драконами?

— Он исчез.

— Вы не видели его лица?

— Нет.

— Он превратился в камердинера?

— Ей-богу, почти что так. Секундой раньше был мужчина в домашнем халате, а секундой позже — слуга, который избивал меня. Я защищался. Помню хруст. Это было ужасно. Я наступал на осколки стекла… Так и вижу повисшую штору… Складной столик — в щепки… Я бился, как безумный. Я швырнул пресс-папье, оно прорвало картину… Это был портрет… женщина с белым зонтиком от солнца… большое полотно… Все это совершенно отчетливо запечатлелось в памяти… до того самого момента, когда, оглоушенный, я упал.

— Оглоушенный?

— Да. Не понимаю, как удалось слуге ударить меня. Единственное, что знаю, так это то, что внезапно потерял сознание.

— Очень интересно. А потом?

Малапер пожал плечами и выпрямился.

— Потом?.. Тут-то все и становится совершенно абсурдным, гротескным, похожим на бред. Когда я пришел в сознание, то оказался у себя дома, в кровати. Голова перевязана. Чья-то рука гладит меня по лбу. Оказалось — ладонь Элиан. И Элиан сказала мне: «Как ты себя чувствуешь, дорогой? Ты нас сильно перепугал». Я вам привожу ее слова буквально. У меня сразу же возникло подозрение; я стал пристально наблюдать за ней. Она вела себя естественно, выглядела искренне обеспокоенной, полной заботы и нежности.

Я спросил ее:

— Что случилось со мной?

— Я сама очень хотела бы это знать, — сказала она. — Тебя доставили из офиса вчера вечером без сознания, а кабинет разгромлен, как будто ты с кем-то дрался. На шум сбежались твоя секретарша и Жермен; они никого не встретили. Ты был совершенно один. Падая, ты поранил себе кожу на голове.

— А врач, что он думает?

— Он думает, что ты слишком много работаешь, что тебе следовало бы отдохнуть, уехать куда-нибудь на Юг на несколько недель.

— Кто ваш врач? — спросил Лаваренн.

— Доктор Равель.

— Ясно, — бесстрастным тоном сказал Лаваренн. — Продолжайте.

— Естественно, — продолжал Малапер, — это меня не убедило. Как только я стал в состоянии ходить, я направился в магазин и расспросил Раймонду.