– Вот видите, ваша милость. Небо сжалилось надо мной и не желает, чтоб вы покинули меня. Вы не в состоянии сдвинуться с места. Росинант выбивается из сил и не может оторвать копыт от земли. Грех вам мучить бедное животное и упорствовать в том, чего не хочет допустить сама судьба!

Дон Кихот был в полном отчаянье: он яростно шпорил коня, но ему никак не удавалось сдвинуть его с места. Выбившись из сил, он решил покориться судьбе и дождаться рассвета или той минуты, когда конь его тронется в путь. Твердо убежденный, что в этой беде повинны какие-то таинственные силы, он сказал:

– Что ж делать, Санчо! Раз Росинант не может двигаться, придется подождать, пока заря не засмеется на небе. Но я просто готов плакать от досады, что она так медлит появиться.

– Плакать тут нечего, – ответил Санчо, – чтобы развлечь вашу милость, я до самого утра буду рассказывать вам всякие истории, если только вам не угодно сойти с Росинанта и немножко вздремнуть на зеленой траве, по обычаю странствующих рыцарей. Вам нужно набраться бодрости и сил для предстоящего вам необычайного подвига.

– Как! Ты советуешь мне сойти с коня и вздремнуть? – воскликнул в негодовании Дон Кихот. – Неужели ты думаешь – я из числа тех рыцарей, которые могут спать, когда грозит опасность? Спи сам – ты для того родился, чтобы спать, или делай, что тебе вздумается, а я буду делать то, чего требует мое призвание.

– Не гневайтесь, ваша милость сеньор мой, – ответил Санчо, – я это сказал по простоте. Позвольте мне только стать поближе к вам.

Дон Кихот милостиво позволил ему это. Тогда Санчо вцепился обеими руками в седло своего господина и прижался к его левому бедру, боясь отойти от него хотя бы на один шаг. Мерные глухие удары, доносившиеся до них откуда-то издалека, приводили его в ужас.

– Ну, Санчо, что же ты не начинаешь историю, которую обещал рассказать для моего развлечения? – произнес Дон Кихот.

– Я постараюсь рассказать вам одну историю, – ответил Санчо, – и если только мне удастся ее кончить, вы увидите, что лучшей истории еще не было на свете. Слушайте же внимательно, ваша милость, я начинаю. Итак, что было, то было; коль что доброе случится, пускай случится для всех, а коли что злое – пусть оно обернется на того, кто сам его ищет. Заметьте, ваша милость, эти слова: «Пусть злое случится с тем, кто сам его ищет». Эти слова подходят к вам, как кольцо к пальцу: сидела бы ваша милость смирно и не бродила бы в поисках за злом! Не лучше ль нам вернуться по другой дороге, раз никто нас не заставляет идти именно по этой, где со всех сторон на нас обрушиваются всякие несчастья?

– Продолжай свой рассказ, Санчо, – сказал Дон Кихот, – а по какой дороге нам ехать – это уж предоставь решать мне.

– Продолжаю, – отвечал Санчо. – Итак, в одном местечке Эстремадуры жил пастух коз, иначе говоря – козопас, и этого пастуха коз, или козопаса, как рассказывается в моей истории, звали Лопе Руис, и этот самый Лопе Руис возьми да и влюбись в пастушку, которую звали Торральба, и эта пастушка, по имени Торральба, была дочерью одного богатого скотовода, а этот богатый скотовод…

– Если ты будешь повторять по два раза каждое слово, Санчо, – перебил Дон Кихот, – так ты в два дня не кончишь; рассказывай покороче и толково, как разумный человек, а нет – так замолчи.

– Я рассказываю точь-в-точь так, – ответил Санчо, – как рассказывают эти сказки у нас в деревне; иначе рассказывать я не умею, да и не хочу ломать старые обычаи.