А рядом с гробом, не отрывая взгляда от лица покойного, застыл сэр Каа. Юноша едва сдерживал бьющую его крупную дрожь, в глазах застыли боль и слезы.

"Надо же, дракон, а такой впечатлительный", подумал советник, подходя к усопшему. Лицо сэра Страя было отрешенно-умиротворенным, будто бы перед кончиной он познал некую высокую истину, столь великую, что весь окружающий мир мерк перед ней. Ни намека на постоянную полуулыбку полную ехидства, не сходившую с его лица при жизни, не было на хладном застывшем лике.

Постояв минутку у домовины, сэр Алан подошел к дракону.

— Как вы? — тихо спросил он, положив руку ему на плече.

— То о чем мы договаривались, я исполню, — с горечью прошептал он, — Не сомневайтесь.

— Я не об этом, — покачал головой Лавора. Странно, но ему, законченному цинику, и впрямь сейчас было жаль дракона, мальчишку еще по сути. Нерастраченный отцовский инстинкт прямо толкал загородить Кааха от зла и подлости мира. Первый советник с трудом отогнал от себя это наваждение.

Дракон оторвал взор от тела Страя и с болью посмотрел в глаза советника. На миг благородному Лаворе показалось, что его, от затылка до пят, пронзила ледяная молния. Зрение начало мутиться, а сам он будто бы начал взлетать куда-то вверх и вбок. Сэр Алан тяжело сглотнул, но не отвел взгляда, подавив странную слабость усилием воли. Осталось только небольшое головокружение и удивительная пустота в мыслях.

— Его убили, — проговорил Каах и отвернулся, встав спиной к гробу — Я точно чувствую это.

— Я знаю, — ответил Лавора так же тихо, чтобы не услышал Предстоятель, — Мы найдем и покараем убийц, korlat.

Дракон прикрыл глаза и кивнул. На длинных ресницах задрожала одинокая капля влаги.

Первый советник отошел от гроба и приблизился к сэрам Касу и Язю.

— Благородные сэры, — произнес он, игнорируя барона Тайра и почтенного Нотора, — Приношу вам свои самые искренние соболезнования, в связи с безвременной кончиной вашего брата. Если я могу что-то для вас сделать…

Сэр Кас бросил на Лаввору обжигающий взгляд, но сдержал себя в руках. Он отлично осознавал, кто стоял за его спиной все те годы, когда молодой и самоуверенный мальчишка приехал из нищего, затерянного в горах поместья, чтобы покорить столицу. Условие было простым: все братья, которым еще только предстояло вырасти, идут по его стопам, ему и им оказывается неявная протекция, но в обмен надо было принимать в семью чужаков, и выдавать их за родню. Вполне приемлемое условие — традиция приема в семьи существовала еще во времена ранней Империи, а он, как старший мужчина в семье был ее патерфамилиа. Другое дело, что он относился к узам родства очень серьезно, и тот, кого он называл своим братом, таковым для него и становился.

— Благодарю, сэр Алан, — произнес он, — Ваше участие в нашем горе — уже помощь, — и, повернувшись ко второму советнику резко спросил, — Так что, расследования не будет?

— Расследования чего, сэр Кас? — спросил в ответ Нильв Нотора, — Медикусы дали однозначное заключение, что у сэра Страя была редкая болезнь сердца. Смерть преторианца, это всегда чрезвычайное происшествие, мой Стол неизменно тщательно расследует такие случаи, но в этот раз… — почтенный Нотора развел руками.

Преторианский легат переводил тяжелый взгляд с Нотора на Витару, но те стойко выдерживали его.

— Хорошо, — наконец сдался Корзуна, — У меня нет оснований вам не верить.

Лавора поспешил откланяться и подошел к сэру Зиму, сидящему с прикрытыми глазами.