Ее пружинистое тело, прижимавшееся к нему, вместе со звуком голоса и тем, как она отвечала на его поцелуй, было уже слишком для и без того сомнительного самообладания Мартина. Его разум мог сожалеть о том, что он делает, но тело не желало слушать жалкие доводы рассудка: Мартин расстегивал пуговицы кофточки Джинджер и приспускал ее с плеча так, чтобы можно было ласкать ароматную теплую кожу. Прозрачный бюстгальтер не скрывал, но лишь подчеркивал темную расцветающую ареолу ее сосков.

Он склонился к ней, и Джинджер сама, поддерживая затылок Мартина, подтолкнула его к своей груди. Мартин чуть приспустил ей бюстгальтер, и его губы сомкнулись вокруг соска. Джинджер прислушивалась, как ее тело импульсивно реагирует на его ласки, все мысли куда-то улетели, а жизнь сосредоточилась на тонкой нити, протянувшейся между вершиной соска и низом живота, за которую Мартин словно бы сладко потягивал каждым всасывающим движением губ.

Он словно дотягивался поцелуем до самого нетерпеливого местечка ее плоти… Джинджер тихо постанывала и прижималась им к бедру Мартина.

— Марти… Марти… — зашептала она, стараясь справиться с ремнем его брюк, но не открывая глаз. — Пойдем наверх… в спальню…

Звук ее голоса вернул Мартина назад к действительности. Что, черт возьми, он делает? Да, а что делает она? Его тело возмутилось, но он освободил сосок Джинджер и вернул шелковистую ткань ее лифчика назад, прикрыв влажную грудь.

Нужно что-то сказать ей, хоть что-нибудь, но как можно скорее. Его тело протестовало. Он слишком ее хочет, может быть, даже больше, чем она его.

Вместо этого он взял руку Джинджер и нежно поцеловал.

— Джинджер, я не могу…

Он не может? Глаза Джинджер удивленно округлились. Что происходит? Но она тут же остановила себя. В конце концов, они не юная пара в полном расцвете сексуальных желаний и возможностей. Мартин занимался с ней любовью ночью, а потом еще и утром… Конечно, женщина быстрее восстанавливается, она просто не подумала.

По недоверчивому, осторожному взгляду, которым Джинджер быстро окинула его, Мартин без труда догадался о ее мыслях.

Однако, стараясь закрепить победу разума над плотью, Мартин сказал Джинджер:

— Сегодня очень хороший день, я собирался погулять немного. Чем займешься, пока меня не будет?

— Погуляем вдвоем, — обрадовалась Джинджер. — Здесь есть чудесный парк, правда на другом конце города.

Как только она произнесла слово «погулять», Пупси выпрыгнула из корзины, как Петрушка из балагана, и призывно тявкнула, выражая полную готовность отправиться на прогулку прямо сейчас.

— Отступление отрезано, — сказал Мартин, — желание собаки — закон!

— У тебя есть хобби? — спросила его Джинджер полчаса спустя, когда они уже ехали в машине по направлению к парку.

— Работа, работа и еще раз работа, — честно признался Мартин. — А еще я люблю пешие прогулки. Но мне редко удается просто, без цели, прогуляться, хотя мой дом стоит среди холмов.

— Ты трудоголик, но ведь ты говорил, что расстался с фирмой, — смущенно напомнила Джинджер.

— Да, я трудоголик, это точно… Я построил сам свою компанию, но потом предпочел ей консультации. Отказался от фирмы, ты права.

— Ты рассказывал, что прежде занимался инвестициями. — Джинджер наморщила лоб, пытаясь разобраться, сказал он ей об этом недавно или она наконец хоть что-то начала вспоминать.