Но по пути вниз, устало покачиваясь в седле, она опять почувствовала странное ощущение в животе, которое приняла за тревогу, и поняла, что ошиблась. Поняла, что это чувство согрело ее, распространилось по всему телу, и теперь кровь взволнованно и ритмично пульсировала в жилах, а в груди нарастало нетерпение, от которого перехватывало дыхание.

Она цокнула языком, побуждая коня пойти рысью.

– Может, это и ошибка перевода, – сказал Лал Ньянар, – но мы ждем сигнала, обещанного Кормчим, а его нет и нет. Одно это должно заставить задуматься.

– Именно этим мы заняты, – Арчет взмахнула рукой, указывая на железную набережную за окном и мерцающие на причале костры. Нетерпение в ней бурлило – пришло время закругляться. – Никто не говорит, чтобы мы снялись с лагеря и отправились вверх по реке прямо сейчас. Утро наступит достаточно скоро, однако еще осталось время составить разумный план.

– Если…

– Взять, к примеру, карты, – Арчет плавно перебила Ньянара, не дожидаясь, пока он перейдет к действительно серьезным возражениям. – Я отлично понимаю, капитан, ваше беспокойство по поводу нашей способности безопасно перемещаться в верховьях реки в это время года. Но разве мы не располагаем картами для такого случая?

Капитан заметно рассердился.

– У меня нет опасений по поводу навигации, моя госпожа, но…

– Отлично. Значит, сосредоточимся на подходящих для высадки местах вдоль южного берега в районе, указанном Манатаном. Я могу отдать это дело в ваши умелые руки?

Она позволила тишине довершить начатое. Ньянар окинул собравшихся взглядом, ища поддержки, затем сдался. Даже Хальд не собирался прямо возражать советнице императора, которая явно приняла решение.

– Я в вашем распоряжении, госпожа, – сказал капитан, медленно склонив голову.

– Отлично. Командир Хальд, что касается вас, я думаю…

Вспыхнула молния.

Она пришла с востока, резкая и блистающая, такая яростная, что от ее удара, казалось, широкое кормовое окно должно разбиться вдребезги. Синевато белое сияние беззвучно затопило каюту, изгнав все тени без остатка. Оно омыло их лица, заставив померкнуть нерешительный желтоватый свет ламп, годный лишь для изучения документов. Оно заставило их замереть.

И погасло.

Арчет услышала снаружи крики людей Хальда и матросов. Увидела, как сидящие вокруг костров вскочили, рассмотрела каждую деталь происходившего на набережной в тускнеющем свете странной молнии. На палубе, над головой, загрохотали чьи то шаги. Невнятные, растерянные речи зазвучали тут и там. Внезапная вспышка тем временем померкла, и они, погрузившись во мрак, заморгали, глядя друг на друга.

– Какого хера?.. – От потрясения Хальд на миг забыл о придворных манерах и продемонстрировал свою солдатскую суть.

– Что это было? – спросил кто то дрожащим голосом.

Арчет не ответила. Она уже все поняла и не нуждалась в подтверждениях, сказанных вслух. Поэтому молодому Ханешу Галату, на чьем лице отразились ироничное хладнокровие и чувство юмора, которых полукровка раньше не замечала, осталось лишь податься вперед и констатировать очевидное.

– Полагаю, – сказал он, глядя на нее через стол, – это и есть ваш так называемый знак. Видимо, посланник Манатана прибыл.

Вслед за его словами раздался гром.

Глава пятая

Охота продолжилась с наступлением ночи.

Сначала вокруг царили паника и смятение, звучали вопли и возбужденный лай псов, остававшихся на цепях в лагере. В подлеске трещали ветви: те, кому удалось освободиться, ломились что было сил вверх по лесистому склону.