-Вот зараза, из-за тебя мурашек растревожили! Вон как забегали, вон как разволновались, теперь дом восстанавливать! - ругался Георг, медленно поднимаясь на ноги. - Что, мураши, разбегались? Обидчика ищите? Как теперь жить-то будете?!

 -Ничего с ними не станется! - высокомерно заявил, всё еще не потерявший надежды на своё благополучное освобождение, котяра. - Отпустил бы ты, брат, меня, а я с тобой богатствами поделюсь, как с другом. Пороть - это... ведь ты, поди, и сам понимаешь... это не по- рыцарски будет!

 Рыцарь задумался. В словах Гадского была своя доля истины. Улыбка осветила его открытое солнцу лицо.

 -Ты прав, пороть розгами я, пожалуй, тебя и впрямь не стану. Не рыцарское это дело, не рыцарское!

 -Прекрасно, прекрасно! - восторженно замурлыкал кот. - Замечательная идея! Ну что, я уже свободен?

 -Почти. Осталась сущая формальность, сущая формальность! Минутное дело - и я тебя отпущу.

 -Да? - растерянно протянул кот. В словах рыцаря ему почудился какой-то подвох.

 -Ага! Вот выведу тебе блох и отпущу. - Георг осторожно, чтобы не коснуться острых когтей сицилийского кота, опустил того на муравейник и, вдавив, малость попридержал.

 - Какие блохи?! - с искренним изумлением завопил кот.

 -Обыкновенные, - рыцарь был неумолим.

 -У меня же нет блох, что ты делаешь? - Котеорос взвыл дурным голосом.

 -Ничего, муравьи найдут! - поспешил успокоить его новоявленный "контрабандист". Затем ещё сильнее вдавил Ништяка в рыхлую структуру муравейника, так что даже его уши скрылись под слоем забегавших по голове муравьёв и, донельзя довольный проделанной процедурой, не оглядываясь, направился к стоявшему неподалеку тарантасу. Вскочив на козлы, он стеганул лошадок вытащенной из-за пояса плеткой ,и сухопутное средство передвижения, скрипя несмазанными колесами, запылило по дороге, а где-то позади раздавались громкие завывания несчастного королевского котика.

 Вот уже третий день мы двигались в сторону Кривгорода. Королевский тарантас мы спихнули в первый же попавшийся по дороге овраг, а лошадок близ малой деревеньки на волю отпустили. Погони пока не было, тем не менее, я то и дело настороженно поглядывал назад. Странное отсутствие преследователей начало меня сильно беспокоить. Опасаясь какого-нибудь подвоха, я постоянно торопил спутников и на коротких привалах (которые с моего согласия изредка устраивала наша компания) обязательно выставлял наблюдателя. Святые отцы, еще больше моего отбившие свои задницы, поминутно молили о снисхождении. А отец Иннокентий, отвернувшись, чтобы никто его не слышал, сыпал самыми отборными ругательствами и посылал проклятия на мою голову. Местность на нашем пути была большей частью пустынна. Лишь изредка попадались небольшие деревушки, торчавшие крышами своих домов над окружающими их квадратами полей с созревающим на них скудным урожаем злаков. Почти в каждом селении виднелись полузанесенные временем развалины старых ферм и множество покосившихся, покинутых хозяевами домов, а рядом, в квадратах площадей, поросших молодым лесом, с легкостью угадывались заброшенные поля и пастбища. И лишь кое-где виднелись небольшие сенокосные луга со стоявшими на них копнами. Давно успевшая подняться отава скрыла стерню, налилась соком и тоже готовилась упасть под ударами острых кос. Мы миновали большое озеро, заключённое в столь правильной формы песчаный круг-воронку, что невольно напрашивались мысли о её космическом происхождении.