-И Вы так просто возьмёте и уедите? - несмотря на решительный вид, голос девушки предательски дрожал.

 Я виновато пожал плечами. А что я мог сказать? Про долг, что превыше всего? Про неизбежную неотвратимость возвращения в наш мир и невозможность распоряжаться собственной судьбой? Про странного и страшного врага ,что ещё неизбежно должен встать на моём пути? И про многое другое, что должно было нас разлучить. Я ещё раздумывал над ответом, когда принцесса снова прижалась к моему плечу... -Молчите! - она приложила свой миниатюрный пальчик к моим губам, и стала осыпать горячими поцелуями мою небритую щеку. Я не смог удержаться ,чтобы не ответить... Наш поцелуй, казалось, длился вечность, затем принцесса отстранилась и, взяв меня за руку ,потянула в глубь сада.

 -Мы расстанемся и никогда больше не будем вместе! - не в силах сопротивляться, но всё еще пытаясь избежать неизбежное ,я остановился и пристально посмотрел в глаза стоявшей передо мной девушки.

 -Это будет лишь завтра, - без тени сомнения в голосе ответила она, но в её глазах вновь заблестели слезы, - а сегодня ночь принадлежит мне, и она будет такой, какой должна быть и никакой другой.

 -Принцесса, это будет ошибкой, - я едва не задохнулся от жестокости своих слов.

 -Пусть. Это будет моя ошибка, но если я тебе не нравлюсь... - тут она запнулась ,не в силах говорить дальше.

 -Нет, что ты, что ты, я.., я тебя люблю... - горло сжало от появившейся в нём сухости. Ну зачем, зачем я это сказал? Мог бы и соврать.

 -И я тебя люблю, с первого мгновенья, с первого взгляда, ты мой, мой Хмара. - Голос её дрожал, словно рвущаяся на ветру паутинка. - Пусть на один вечер, на одну ночь, но мой. - Она прильнула ко мне всем телом, затем, вновь взяв за руку, потянула в сторону беседки, скрытой в густых плетях винограда. Не смея и не желая больше противиться её и своим чувствам, я подхватил девушку на руки...

 Сумерки, вслед за последними лучами уходящего за горизонт солнца, стремительно ворвавшиеся в город, распростёрли над нами свои крылья, надёжно упрятав в чёрных одеяниях наступающей ночи.

 Рано утром, не прощаясь с принцессой и сдержанно кивнув наконец-то проспавшемуся королю, я со своими путниками отправился в обратную дорогу.

 Но прежде чем выбраться за стены города, мы завернули на постоялый двор, забрали оставленные там вещи, на прощание тепло обнялись с Евдакием Семеновичем, пребывавшим в хлопотах и заботах о раненных, и пожали лапку Ништяку Палычу, лежавшему там же, в лазарете. Наш Баюн проявил немалую отвагу, сдерживая натиск нападавшего воинства: пяток троллей, два десятка орков и еще больше горных "витязей" успел он убаюкать своими песенками. Последние, засыпая прямо на лестницах, так и сыпались вниз, словно перезревшие яблоки, пока какой-то вражеский пращник не углядел его усатую морду и не зафендидюлил ему в башку здоровенным камнем. Сейчас его голову обматывала перемазанная какой-то настойкой тряпица, правый глаз заплыл, но левым хитрый котяра взирал на мир с гордостью победителя. А то как же, сама принцесса посулила Гадскому очередной (или первый?) дворянский титул с присвоением почетного наименования Кривоградский. Короче, не успело еще эхо битвы откатиться за горизонт, а мы уже пылили в обратную сторону по знакомой дорожке, вьющейся среди заброшенных домов. Противная мелкая пыль, поднятая копытами наших лошадей, противно скрипела, оседая на зубах и забивала ноздри.