Под моими ногами расцветает бледно зеленая тропа, пробегает вперед – к мешку с изломанным телом Лисицы. Замирает перед ним. Вот почему тропа такая тусклая – виновный уже мертв, Хмурой стороне некого разить моими руками.

Я закрываю глаза, перевожу дыхание. Я и сам подозревал, что клетку открыла Лисица, но… зачем ей было это делать?

– Позволь мне узнать больше.

Чувствую прикосновение к плечу. Хрыч торопит, знает, что время выходит. Сбрасываю его руку, жалея, что не могу сейчас уйти глубже. Ветерок плотнеет, начинает давить на горло. Хмурая сторона вторит Хрычу: хватит! Ты узнал, что хотел, уходи!

Я не могу уйти. Никто другой мне не расскажет о том, что действительно важно.

– Позволь узнать больше, – упрямо повторяю я, хотя говорить и дышать уже трудно. – Ты только показываешь, на чьих руках кровь. А я хочу знать, кто виноват в этом.

Миг, другой – ничего не происходит. Потом горло медленно разжимается, и я жадно, как в первый раз, вдыхаю воздух с запахом акации и тумана.

Бледно зеленая тропа у мешка наливается цветом, растекается пятном, словно в задумчивости, а потом бежит. Прямо к ногам Сивого. Его крупный силуэт, окруженный стражниками, подрагивает, по Хмурой стороне к судбищу сползаются кочки.

Выдыхаю, готовясь сказать слова прощания и ожидая, что на горло мне снова начнет давить, но Хмурый мир теперь не торопится гнать меня. Я вижу, как зеленая тропа под ногами Сивого превращается в еще одно пятно, а потом бежит дальше. К танне.

Трясу головой. Клетку открыла Лисица по наущению Сивого, но виновата танна?

Череда фигурок теней сменяет друг друга очень быстро. Ссорящиеся варки. Штормящее море. Варка, говорящий с женщиной. Снова женщина, бегущая к воде, и варки, которые ссорятся. Потом опять женщина – теперь она не бежит, её тащат прочь от жилья. Трое варок волокут её к лесу, хохочут, запрокидывая головы, толкают друг к другу, валят наземь.

Изумрудная тропа разбегается во все стороны, плещет под ноги крупным силуэтам стражников, каким то рыбалкам, потом убегает прочь, за пределы судбища.

Кочки растут и становятся холмами, закрывая дома, изумрудное брызжет на меня со всех сторон, в ушах бьется женский вопль, горло сжимает, всё вертится в серо зеленом хороводе. Я пытаюсь зажмуриться, но не могу отвести глаз от изумрудных сполохов в серой мгле – а потом меня выбрасывает с Хмурой стороны пинком. Последнее, что я там вижу – как стражники варки выхватывают короткие мглистые мечи и вонзают их в спины людей, охраняющих Сивого.

* * *

Кровь растекается по серой пыли, тела людей валятся наземь, танна открывает рот, и я понимаю, что сейчас она завизжит – как обычная перепуганная женщина, а вовсе не как варчиха, которая получила своё танство, избив других претендентов. И что она вот вот выхватит мечом по голове, хорошо, если плашмя. И мы с Хрычом – тоже, непременно.

– Назад! – наставник тянет меня к выходу с судбища, но я отчего то понимаю, что мы не успеем.

Вырываю из его ножен свой меч. В уши буравится чей то крик. Рыбалки разбегаются из круга судбища, перепрыгивая ограждающие булыжники. Каменная пирамида и хорунок забрызганы кровью.

Хрыч, тоже что то понявший, сует мне флягу с Пёрышком, и я выпиваю его в три глотка, едва не поперхнувшись.

Хмурая сторона беспокоится, давит на горло, отталкивает меня. В ней всё бурлит, изумрудное продолжает брызгать во все стороны, будто кто то раскрутил по столу полную кружку ведьминского зелья.

– Я – наконечник стрелы, разящей зло!

Захожусь кашлем.