|
Задайте ему задачу, - кажется, сверх сил, но богатую задачу, - за это в ноги поклонится... А вы спуститесь в станицу, с вами заговорят пытливо. Что вы ответите? - интеллигентка! Что у вас ничего не решено, так-таки ничего, ни по одному параграфу... - Слушайте, отстаньте от меня, - тихо сказала Даша. Сколько она ни крепилась, - от самолюбия и неохоты, - все же Кузьма Кузьмич повыспросил у нее почти все: об отце, докторе Булавине, о муже, красном командире Иване Ильиче Телегине, о сестре Кате, "прелестной, кроткой, благородной". Однажды, на склоне ясного дня, Даша, хорошо выспавшись в соломе, пошла к речке, помылась, причесала волосы, свалявшиеся под вязаным платком, потом поела, повеселела и неожиданно сама, без расспросов рассказала: - ...Видите, как все это вышло... У отца в Самаре я больше жить не могла... Вы меня считаете паразиткой. Но - видите ли - о самой себе я гораздо худшего мнения, чем вы... Но я не могу чувствовать" себя приниженной, последней из всех... - Понятно, - причмокнув, ответил Кузьма Кузьмич. - Ничего вам не понятно... - Даша прищурилась на огонь. - Мой муж рисковал жизнью, чтобы только на минутку увидеть меня. Он сильный, мужественный, человек окончательных решений... Ну, а я? Стоит из-за такой цацы рисковать жизнью? Вот после этого свиданья я и билась головой о подоконник. Я возненавидела отца... Потому что он во всем виноват... Что за смешной и ничтожный человек! Я решила уехать в Екатеринослав, разыскать сестру, Катю, - она бы поняла, она бы мне помогла: умная, чуткая, как струнка, моя Катя. Не усмехайтесь, пожалуйста, - я должна делать обыкновенное, благородное и нужное, вот чего я хочу... Но я же не знаю, с чего начать? Только вы мне сейчас не разглагольствуйте про революцию... - А я, душенька, и не собираюсь разглагольствовать, слушаю внимательно и сердечно сочувствую. - Ну, сердечно, - это вы оставьте... В это время Красная Армия подошла к Самаре... Правительство бежало, - очень было гнусно... Отец потребовал, чтобы я ехала с ним. Был у нас тогда разговор, - проявили себя во всей красе - он и я... Отец послал за стражниками: "Будешь, милая моя, повешена!" Конечно, никто не явился, все уже бежало... Отец с одним портфелем выскочил на улицу, а я в окошко докрикивала ему последние слова... Ни одного человека нельзя так ненавидеть, как отца! Ну, а потом - с головой в платок - на диван и реветь! И на этом отрезана вся моя прошлая жизнь... Так они шли по степи, мимо возбужденных гражданской войной сел и станиц, почти не встречаясь с людьми и не зная, что в этих местах разворачивались кровопролитные события: семидесятипятитысячная армия Всевеликого Войска Донского, после августовских неудач, во второй раз шла на окружение Царицына. |
