|
зачем мне эта старая калоша, когда рядом такая красавица, как ты! - Нет уж, - взвизгнула Лена, - больше ты меня не обманешь. Говорю же, я все знаю. У Ритки денег немерено, вот и все объяснение ее популярности. И потом... - Ну, милая, - забормотал Миша, - не нервничай так. Лена недовольно рассмеялась. - Только без ля-ля, чего задергался, а? Нет, помни, ты у меня в руках и теперь будешь унижаться передо мной, как я раньше перед тобой. И знай, завтра с утра я еду к нотариусу и сделаю новое завещание, понял, хмырюга! Ишь чего придумал, меня надуть. - Леночка, - спокойно ответил Миша, - возьми себя в руки, пойдем, дам тебе рудотель, в машине лежит. Выпьешь, успокоишься, тогда и поговорим. Ну кому ты можешь завещать деньги? К чему эти мысли? Ты молода, проживешь еще много лет... И ведь мы уже все обсудили, договорились! - Если я не буду брать из твоих рук никакие лекарства, то точно столетний юбилей отмечу, - прошипела Лена, - а насчет завещания не волнуйся. Отпишу деньги первому встречному. Вернее, нет, вот сейчас вернусь к ужину и первый, кто ко мне обратится, и получит состояние! - Дура, - бросил Михаил, очевидно, у мужика наконец лопнуло терпение, - идиотка, только попробуй и... - Что и? - неожиданно усмехнулась Лена. - Что будет-то? Выплюнув последнюю фразу, госпожа Каюрова взмахнула хлыстом и попыталась ударить мужа. Михаил успел увернуться, но тонкий ремень все же задел край его лица, кожа мигом лопнула, и из тонкого пореза быстро-быстро потекла струйка яркой крови. - Так тебе и надо, - припечатала Лена, - теперь сама буду музыку заказывать! Быстро повернувшись, она двинулась в сторону большой ели. Пригнувшись, я скользнула ужом в кустарник. Знаю, какую неловкость испытывают люди, когда понимают, что чьи-то жадные глаза и уши были свидетелями их семейной сцены. Лена пролетела в нескольких сантиметрах от меня, дернула Лорда за кожаные ремешки, свисавшие под мордой коня, ловко вскочила в седло и умчалась. Следом выбрался Михаил, похлопал свою лошадь по крупу и, промокая белейшим носовым платком довольно длинную рану, громко и злобно сказал: - Ну блядь! Ну сука! Лошадь тревожно заржала. Миша погладил ее между ушами: - Спокойно, это не про тебя. В тот же момент раздалось ответное ржание - это кобыла, на которой "приковыляла" я, привязанная за полосой высокого кустарника, отвечала своей подруге. - Давай, - взлетел Миша в седло, - домой! Только идиотов мне тут не хватает! Когда мягкий стук копыт замер вдали, я вылезла из кустарника и с наслаждением распрямила ноющую спину. Хорошо, что моя лошадь была привязана за кустами. Ни Лена, ни Миша не заметили ее, впрочем, оба супруга находились в таком взвинченном состоянии, что скорей всего не увидели бы кобылу, даже если б она оказалась прямо у них под носом. Однако какая неприятная сцена развернулась тут только что! Жизнь научила меня, что даже у самых ближайших приятелей не следует интересоваться чистотой их белья и уж совсем не нужно выведывать тайны, можно ненароком такое узнать! Я подошла к "Буцефалу" и, ухватив, как Лена, за кожаные ремешки под подбородком, потянула кобылу. Та покорно пошла. Развернув ее лицом к конюшням, я. кое-как вскарабкалась на нее и, сжав коленями гладкие, упругие бока, велела: - Ну, хорошая, иди домой! Умное животное тихонько побрело назад. Я мерно покачивалась в седле. Езда успокаивала, и уже подходя к знакомому забору, я подумала: "Скорей всего Лена просто приревновала Мишу к даме по имени Маргарита Назарова". Чай подали в шесть. Я успела как раз в тот момент, когда улыбающаяся Галка водрузила на стол блюдо с блинами: - Налетайте! Только испекла! - Ты сама готовишь? - удивилась я. |
