Процесс велся в столице, во Дворце искусств. В длинном мраморном зале блестели эполеты судей. Генералитет занял место за столом из черного дерева с золотом. В его гладкой поверхности, как в черном зеркале, отражались знаки отличия и ордена. Писателя-рядового в оранжевых брюках обвинили в незаконном ношении знаков отличия.

Но обвиняемому повезло. Во время процесса состоялось совещание совета культуры, на котором резкой критике подверглось бездушное отношение к деятелям искусств, администрирование в искусстве. Отголоски этой критики уже назавтра докатились до зала суда. Речь произнес сам критик-вице-маршал.

— Мы не можем выдвигать обвинение чисто бюрократически, вникнем в суть дела. Без сомнения, суть дела, которое мы рассматриваем, есть нарушение принципов, благодаря которым мы достигли пышного, несмотря на некоторые явные ошибки, расцвета нашей литературы. Но разве обвиняемый совершил преступление преднамеренно, со злым умыслом? Мы должны подойти глубоко, видеть причины, а не только следствия. Разберемся, кто привел обвиняемого к его печальному положению? Кто поставил его вне закона, кто использовал его, так сказать, первичную несознательность? Какова была та творческая атмосфера, которая привела его к этому кризису? Кого мы должны наказать, чтобы избежать подобных случаев в дальнейшем?

Нет, друзья, главным виновником является не обвиняемый. Он был только орудием в руках божьей коровки. Это она, божья коровка, безусловно руководимая ненавистью к принципам нашей новой иерархии, кипящая от ярости к нашей абсолютной точности критериев, совершенству организации нашей внутрисоюзной жизни, предательски уселась на каску обвиняемого, имитируя знаки отличия маршала. Для нее наша иерархия — кость в горле. Итак, рука правосудия не слепой меч!

В речи вице-маршала все увидели проникновение в самый корень зла. Писателя-рядового реабилитировали, главное же острие обвинения было направлено против божьей коровки.

Взвод критиков нашел ее в саду на листке сирени, где она сидела, обдумывая свои подлые планы. Видя, что она демаскирована, божья коровка не защищалась. Процесс над ней состоялся в том же мраморном зале. Божью коровку положили на стол из черного дерева и прикрыли стеклянной тарелочкой, чтобы она не сбежала. Публика напрягала зрение, желая увидеть красную точку на черном фоне. Несгибаемая в своем позоре, она до конца сохранила гордое молчание.

Ее расстреляли на рассвете изданными на меловой бумаге в твердой обложке четырьмя томами последнего романа писателя-маршала, которые бросали на нее один за другим с высоты полутора метров. По-видимому, она страдала недолго.

Писатель-рядовой в оранжевых штанах долго находился под подозрением, потому что так или иначе действовал в сговоре с преступницей, и даже не исключено, что их соединяло нечто большее, так как он плакал, когда узнал о приговоре, и просил, чтобы ее выпустили на свободу, в сад.

Лебедь

В парке был пруд. Украшением парка был лебедь. Однажды лебедь исчез. Его украли хулиганы.

Городское Управление парков позаботилось о новом лебеде. Чтобы уберечь его от судьбы предшественника, к нему приставили специального сторожа.

Это был маленький старый вдовец. Как раз когда сторож приступил к своим обязанностям, вечера стали длинные и холодные и в парк никто не приходил.