В расписании было указано, что проверять студентов по обмену будут на четвертом полигоне, расположенном рядом с главным корпусом. Полигоном оказалось одно из «штормящих» сооружений. Вблизи скрученные штопором стены, изгибающиеся из стороны в сторону, казались еще более нереальными.

Внутри все было более традиционным. За дверью находился небольшой холл. А вот углов у комнаты оказалось одиннадцать, и потолок в двух местах поднимался волной, казалось, его кто-то вдавил вручную. Имелось пять дверей. На скамейках у слегка наклоненных наружу стен сидели обменные студенты. Ни одной девушки, все парни. Одинаково породистые, надменные. Одетые так, словно их пригласил лично император. Ну или все двадцать – его бастарды. Похоже, не только наш ректор подрабатывает на пересылке «правильных» студентов к теневикам.

Примостившись на краю скамейки, я то и дело ловила на себе удивленные взгляды. Пару раз слышала шепоток: «Мы мешаем уборщице?» Но разозлиться не успела.

В холл, точно черный ворон в развевающейся мантии, вошел Эмерсон. Без вступления и не представляясь, обрадовал:

– Провалите проверку – месяц посидите свободными слушателями. Справку, что тут были, выдадим. Можете вешать ее на камин и показывать на балах. Провалили, месяц сидим и по домам, ясно?

– А если нет? – подал голос парень с противоположного конца моей скамейки.

– Если нет, – Эмерсон подошел к говорившему, – будете обживаться с первокурсниками. Учиться. Если, конечно, решите по истечении полугода остаться у нас.

Я старательно сжимала кулаки, чтобы не дергаться от волнения. Подумаешь, никто не сказал, что через месяц нас могут отослать обратно. Я справлюсь. У меня есть полгода по обмену. А Игры закончатся раньше. И все будет хорошо.

– Если вам очень повезет, – тренер выделил слово «очень», – и у вас обнаружится уровень знаний выше первого года, будете отращивать дополнительные руки и головы, чтобы нагнать программу. И опять-таки, через полгода необходимо сдать все экзамены и нормативы, чтобы вас могли перевести на соответствующий курс.

А вот это новость! То есть можно не просто попасть на первый курс, а не потерять годы учебы в другом вузе? Теперь ясно, почему столько желающих приехать сюда по обмену!

– Поднимаемся и заходим, – скомандовал Эмерсон.

Двери распахнулись, за ними царила темнота.

– Для боящихся темноты: вам тут делать нечего. Боимся, – тренер показал на темные провалы, – выходим, – махнул рукой на входную дверь. – Месяц свободного слушания и справка вас ждут.

Бояться никто не решился, но головы обменных парней посетила светлая идея: они вдруг вспомнили, что девушек надо пропускать. Шустро выстроились в две шеренги у дверей и дружно уставились на меня.

Эмерсон усмехнулся, с прищуром оглядел парней. Они гордо повскидывали головы. Зря. Я знала тренера второй день, но этого хватило, чтобы понять: ничего хорошего осмотр им не предвещает. И уж точно Эмерсон не восхищен их галантным поступком.

Поднявшись со скамейки, я потопала к ближайшему провалу. Прежде чем влезть туда целиком, осторожно вытянула руку и засунула пальцы в темный проем. Темнота оказалась вязкой, как кисель.

Обычно такие заслоны ставят перед комнатами чудес в цирке. Чтобы не было видно, какие иллюзии скрыты за дверью. Значит, комната чудес?

Ну что ж, посмотрим на ваши чудеса.

Я шагнула в вязкую темноту. Выставив руки перед собой, сделала несколько шагов.

По глазам резанул яркий свет, полившийся сверху. Под прожектором виднелась парта, на ней лежал лист и карандаш. Еще имелся будильник вроде моего.

Я осторожно подошла к столу, заглянула в бумагу. Тихо выругалась: на ней были задания! Задачки на сообразительность мага. И, судя по времени на будильнике, на их выполнение дали всего полчаса.