Из-за этого ранения служить в обычной пехоте он никак не мог, поэтому его и оставили при госпитале. Теперь он вынужден кушать понемножку, но часто. Получается, что лучше места, чем здесь, ему не найти. Даже дома, по его словам, он не смог бы придерживаться требуемого режима, поэтому воспринимает свою службу, как дар небес. А на профессора, вообще, готов молиться.

Разговор меня сильно утомил. Наверное, поэтому я очень быстро уснул.

В этот раз меня разбудили. Это сделала красота неземная, которая притащила какие-то порошки, и заставила их выпить. Почему-то мне даже не хотелось шутить. Таким слабым я себя чувствовал. Не добавляла настроения и ломота, начавшаяся по всему телу. Я только и успел подумать, прежде чем снова уснул:

— Мне сейчас только температуры и не хватает.

Проснулся я ночью. Голова болела, но уже терпимо. Мочевой пузырь орал благим матом.

Аккуратно, стараясь все делать плавно, я встал на ноги. Голова, хоть и слегка кружилась, но передвигаться я мог. Поэтому накинул сверху на полностью обнажённое тело простынь на манер древнеримской тоги. Одел суконные тапки слоновьего размера, обнаруженные рядом с кроватью, и стараясь не делать резких движений, отправился искать туалет.

Но далеко не ушёл. Как только открыл дверь и ступил в коридор, был перехвачен, обруган и возвращен в палату невысокой пухлой женщиной со злым не выспавшимся лицом. Точно не знаю, кем она тут подрабатывает, но вела она себя со мной, как старшина с новобранцем.

Построила, притащила поганое ведро и спокойно наблюдала, как я справляюсь со своими делами. Предварительно предупредила, что если я промахнусь, то до утра буду драить полы, стоя на карачках.

Будь я помоложе, наверное, не смог бы сделать свои дела. А так справился с горем пополам. Я понимаю, что ей пофиг, но могла бы и отвернуться. Не все же такие толстокожие, как я. По этому поводу сделал ей замечание. Она даже опешила от моего высказывания, но не стала нагнетать. Пробурчала что-то невразумительное, типа:

— Распоясались тут без меня.

Схватила ведро и удалилась, велев мне ложиться спать.

Лёг. Как тут не лечь? Только, похоже, уже выспался, сон совсем не шёл. Вместо этого навалились невеселые мысли о семье. Как они там будут без меня? Дети уже взрослые, и жена справится, но с этими непонятными кластерами фиг его знает, что там сейчас происходит. Да и добренькие инопланетяне напрягают. Хотели бы реально помочь, передавили бы зажравшихся уродов, решивших устроить армагеддон планетарного масштаба. Да и дело с концом. Так нет же, непонятные кластеры придумали, право на жизнь нужно заработать, фигня какая-то. А если не получится эти кластеры объединить? Что тогда, уничтожат все население планеты? Тогда нафиг надо было спасать от ядерной войны? И сами бы справились. Уж в уничтожении всего живого на планете, в случае подобной войны, сомнений не возникает. Странно все и стремно. С этой мыслью я уснул.

Утром проснулся ни свет — ни заря, в хорошем настроении и с уже слабо болевшей головой. Даже слегка удивился от скорости выздоровления. Был случай, когда сотрясение схлопотал. Но даже тогда гораздо дольше и тяжелее отходил. Может быть, действительно, местный профессор слово какое-то знает, из-за чего у него пациенты быстрее выздоравливают?

Как бы там ни было, а чувствовал я себя действительно сносно. Порадовало то, что организм буквально требовал его накормить. Кушать хотелось, как после великого поста, сидя за богато накрытым столом, в преддверии трапезы.

Пришлось долго терпеть. В какой-то момент я даже не выдержал, решил немного пройтись и ознакомиться с госпиталем. Да и выяснить судьбу моих вещей тоже не помешает. Как-то неуютно я чувствую себя голышом.

Я понимаю, конечно, что сейчас мне желательно лежать и, как можно меньше, двигаться. Но чувствовал я себя более-менее нормально, поэтому решил рискнуть.