— Нет, — выговорил Батт, — не думайте ничего такого! Я постараюсь очистить Артура от всяких…

Потолок над ними затрясся, раздался грохот, потом — топот, наступила тишина. Ни один человек, знакомый с мистером Пондом, не подумал бы, что он может так взбежать по лестнице.

Распахнув дверь, они увидели все, что нужно. Артур Траверс лежал ничком на полу, а между лопатками у него торчала странная шпага. Батт нетерпеливо схватил рукоять и с удивлением понял, что она прошла сквозь все тело, ковер, даже пол, так что вытащить ее он не может. Понд уже пощупал пульс у своего помощника.

— Друг наш умер, — сказал он. — Лучше ничего не трогать, пока все не осмотрят как следует.

И, торжественно глядя на Батта, прибавил:

— Вы хотели очистить его. Что ж, он чист.

Молча прошел он к письменному столу, где хранился в тайном ящике план гавани, и поджал губы, увидев, что ящик — пустой.

Потом он направился к телефону и позвонил примерно шести людям, а в следующие сорок пять минут сделал примерно двадцать дел, но не сказал ни слова. Наконец, сильно запинаясь, заговорил Батт:

— Ничего не пойму. Невеста эта ушла, да и не может женщина так пригвоздить к полу.

— Да таким гвоздем, — откликнулся Понд, и замолчал.

О странном оружии гадали все больше и больше. Довольно легко понять, почему убийца и грабитель оставил его — он не смог его вытащить, а может, и перепугался, услышав на лестнице топот, и убежал, вероятно, через окно. Однако, что же это за оружие? Оно было длинное, как палаш, но другой формы. Рукоять, без головки, не уступала лезвию в длине, но не в ширине; оно сужалось прямоугольным треугольником. Понд смотрел на него, думал и ничего не понимал. Железо и ярко окрашенное дерево навели его на мысли о лавке, увешанной диковинными и дикими саблями, но здесь все было грубее, да и ярче. Мистер Шиллер, он же Леви, начисто отпирался, а главное — все знатоки первобытного или восточного оружия никогда не видели ничего подобного.

Тьма сменилась довольно сумрачной зарей, когда установили, что невеста исчезла, по-видимому, вместе с планом. К этому времени уже знали, что она вполне способна украсть и даже убить. Но никакая женщина не могла бы пригвоздить человека к полу этим тяжелым, странным предметом; и никто не понимал, почему она его выбрала.

— Я бы все понял, — с горечью говорил Батт, — если бы не нож… или меч, что ли. У Леви его не было. Не было и в Азии, и в Африке… Да нигде не было, ни в одном из племен, про которые говорили эти ученые типы. Все остальное понятно, но тут…

Мистер Понд очнулся впервые за все эти дни.

— Ах! — воскликнул он. — Как раз это одно и понятно.

Надеюсь, мы с достаточной осторожностью намекнули, что он не так уж радовался встречам со своей соседкой, не стремился к ним, как олень на источники вод, скорее отшатывался, как от воды; но в этот раз, когда она пришла к нему с новой жалобой, просто вскочил от восторга. Он хорошо усвоил урок о мудрости глупых. Да, глупость торжествовала, миссис Хартог-Хаггард принесла ключ.

Темная, причудливая фигура появилась в дверях под лесами. Гостья так волновалась, что ей было не до убийств, даже если убитый — друг хозяина. Она снова взялась за гувернантку, уже по другой причине: эта немка водила детей на пантомиму, чтобы отравить им душу жуткими сказками и ужасом германских лесов.

— Их специально засылают, — говорила она тем злым, доверительным тоном, какой использовала в таких случаях. — Да, специально, чтобы они портили нервы нашим детям. Скажите, мистер Понд, есть еще такой народ, как немцы? Отравляют нежные души всякими колдунами и котами! Ну что ж, случилась беда.