— Вали отсюда! — заорал молодой человек. — А ну, вали отсюда, хрен старый!

Хоксмур облегченно засмеялся.

— Извините, — прокричал он, обращаясь к парочке, снова исчезнувшей в темноте, когда спичка, мигнув, погасла. — Извините!

Выбравшись из коридора, он прислонился к церковной стене, переводя дыхание; снова послышался смех, но, оглядевшись, он увидел один лишь городской мусор, который ветер гонял по ступеням церкви.

Он медленно пошел обратно, на Грейп-стрит, пряча лицо от ветра. Дойдя до двери, он взглянул на окно миссис Уэст и увидел две тени, отбрасываемые на потолок светом камина. Значит, нашла себе кого-то наконец, подумал он, входя в подъезд; тут было темно, но он сразу же заметил небольшой пакет, адресованный ему, который, видимо, швырнули через порог. Пакет был обернут в грубую коричневую бумагу; Хоксмур взял его обеими руками и, держа перед собой, поднялся по лестнице в свою квартиру. Не снимая пальто, он сел в пустой гостиной и жадно разорвал упаковку. Внутри оказалась книжечка в блестящем белом переплете, слегка липком на ощупь, словно его недавно обмазали воском или смолой. Только он открыл ее, как увидел тот же рисунок: человек стоял на коленях, приложив к правому глазу нечто вроде подзорной трубы. На других страницах были стихи, наброски в форме креста, а дальше, на отдельном листе — какие-то фразы, выведенные коричневыми чернилами: «Звезды и их величие», «Сила в образах», «Семь ран». Ближе к концу Хоксмур прочел «Дай умереть малым сим» и в ужасе уронил белую книжку на пол; она лежала там, пока ночная тьма превращалась в серость зимнего рассвета. А он тем временем думал о человеке, нарисовавшем коленопреклоненную фигуру рядом с церковью Св. Мэри Вулнот; растянувшись на постели с широко раскрытыми глазами, он видел фигуру бездомного прямо над своей собственной, словно оба они были каменными изваяниями мертвецов, лежащими друг над другом в пустой церкви.

— Я все думаю про того бездомного, — сказал он, как только в кабинет вошел Уолтер.

— Это про какого, сэр?

— Про бездомного у церкви. Того, кто нарисовал ту штуку. — Он отвернулся от Уолтера, чтобы скрыть свою заинтересованность. — То письмо у вас еще?

И после недолгих поисков в папках, аккуратно разложенных на столе Хоксмура, оно нашлось. Оно выглядело крайне неубедительно: просто листок, вырванный из блокнота для заметок, с напечатанными сверху словами «не забыть». И в этот миг Хоксмуру открылась простая связь — он словно забрался на высоту, откуда видно гораздо дальше, и избавился от страха.

— Где ближайшая к той церкви ночлежка? — спросил он.

— Ближайшая к Сити — на Коммершл-роуд, то старое здание…

— То, что между Лаймхаусом и Уоппингом?

Пока они ехали через весь Лондон к Коммершл-роуд, Хоксмур был совершенно спокоен. Он разрешил пальцам легко прикоснуться к письму, лежащему во внутреннем кармане пиджака. Но как только машина остановилась, он в спешке выскочил и взлетел по ступенькам закопченного кирпичного здания; Уолтер смотрел на него, бегущего впереди, под серым лондонским небом, и чувствовал к нему жалость. Последовав за Хоксмуром, он открыл деревянные двери общежития, увидел выцветшую зеленую краску стен, линолеумный пол, заляпанный жиром или грязью, вдохнул смешанный запах дезинфектанта и несвежей еды, услышал слабые выкрики, звуки, доносившиеся изнутри. А Хоксмур уже стучался в стеклянную перегородку, за которой сидел пожилой человек и ел бутерброд.

— Прошу прощения, — говорил он, — прошу прощения.

Человек неторопливо положил еду и, с явной неохотой опустив стеклянную перегородку, пробормотал:

— Да?

— Вы тут работаете, насколько я понимаю?

— А что, непохоже?

Хоксмур прочистил горло.