— Что вы имеете в виду?

— Боюсь, что вы и его убили.

— Но я не хотела. Как же так?! Мой мальчик! Мое дитя!

Ее голос сорвался в безумном плаче. Наверное, она действительно чувствовала себя почти его матерью, ведь ей так долго пришлось играть эту роль.

Она упала на тело Брэдшоу и обняла его, словно ее старая плоть могла вдохнуть в него жизнь и воскресить в нем былую любовь к ней. Она баюкала его, что-то шепча ему на ухо, называя его дрянным мальчишкой за то, что он хотел напугать ее.

— Проснись, ну проснись же! Это мамочка! — повторяла она.

— Оставьте его в покое, — произнес я. — И давайте закончим с ролью матери. Ситуация и так довольно неприглядна.

Она медленно повернулась и посмотрела на меня со странной хитрецой.

— Ролью матери?

— Рой Брэдшоу не был вашим сыном. Вы оба замечательно сыграли свои роли — наверное, Годвин счел бы их полезными для вашего душевного состояния. Но теперь спектакль окончен.

Она вскочила в порыве ярости и оказалась совсем близко от меня. Я почувствовал запах лаванды и поток энергии, исходящий от нее.

— Я его мать. У меня есть свидетельство о его рождении.

— Не сомневаюсь. Ваша сестра недавно показывала мне свидетельство о вашей смерти, удостоверяющее, что вы скончались во Франции в 1940 году. С вашими деньгами можно приобрести любые документы. Но, изменив факты на бумаге, вы не в силах изменить их в действительности. Рой женился на вас в Бостоне, после того как вы убили Делони. Потом он влюбился в Констанцию Макги. И вы убили ее. Рой прожил с вами еще десять лет под ежедневным гнетом мысли, что вы можете убить еще кого-нибудь, если он осмелится влюбиться. Но в конце концов он осмелился. То была Лаура Сазерленд. Ему удалось внушить вам, что нравится ему Элен Хагерти. Вы снова встали на путь преступления и застрелили ее в пятницу вечером. Эти факты вам не удастся исказить.

Повисла тишина.

— Я только защищала свои права, — наконец, произнесла женщина. — Рой должен был отплатить мне хотя бы верностью. Я дала ему деньги, дом, возможность получить образование в Гарварде. Я дала ему все, о чем он только мог мечтать.

Мы оба посмотрели на Роя, неподвижно лежавшего у наших ног.

— Вы готовы ехать со мной и дать показания, как вы защищали свои права все эти годы? Бедный Том Макги снова за решеткой благодаря вам.

Она резко выпрямилась:

— Не смейте со мной так разговаривать. Я не преступница.

— Вы ведь направлялись к Лауре Сазерленд, не правда ли? Что вы собирались с ней сделать, вы, старуха?

Она прижала руку ко рту. Я подумал, что ей плохо или стыдно, но я ошибся.

— Не смейте меня так называть! Я не так уж стара.

Посмотрите мне в глаза. И вы увидите — я молода!

Это была правда. Сейчас я не мог рассмотреть их, но я помнил, что глаза у нее были яркими, черными и живыми.

Она подперла рукой тяжелый подбородок:

— Я заплачу вам.

— Вы платили Рою. И посмотрите, чем это кончилось.

Она резко повернулась и направилась к своей машине. Я догадался, что она задумала еще одно убийство, и одним прыжком оказался у открытой дверцы ее «роллса». Ее черная кожаная сумка упала на пол во время столкновения. Внутри лежал новый револьвер, пуля из которого предназначалась для новой жены Роя.

— Отдайте мне! — Она говорила с безапелляционностью сенаторской дочери и, что еще страшнее, с уверенностью человека, за плечами которого было четыре убийства — двух женщин и двух мужчин.

— Револьверов вам больше не видать, — ответил я. — И вообще с тобой покончено, Летиция!