— У меня была приличная семья, и я мог пользоваться ее доходами, если бы захотел.

— Да-да, твоя драгоценная мамочка...

— Оставьте в покое мою маму.

В его словах прозвучала холодная угроза, и это остановило миссис Делони. Это был один из моментов, когда я почувствовал, что они ведут сложную шахматную партию — игру честолюбий на невидимой доске. Мне предстояло разгадать ее. Но прежде всего надо было закончить дело и, пока Брэдшоу соглашался говорить, нельзя было отвлекаться на посторонние сюжеты.

— Мне не очень ясна судьба револьвера, — произнес я. — Полиция установила, что Кони Макги и Элен были убиты из одного и того же оружия — револьвера, который первоначально принадлежал сестре Констанции Алисе. Каким образом он попал к Ти?

— Я не знаю.

— У вас должны быть какие-то предположения. Алиса Дженкс не могла передать его Ти?

— Вполне возможно.

— Ну это же чушь, Брэдшоу, и вы сами прекрасно это знаете. Револьвер был украден из дома Алисы. Кто его украл?

— Я все скажу вам, если миссис Делони выйдет.

— С какой стати? — спросила она, не вставая. — Я думаю, мои уши вынесут то, что пришлось пережить моей сестре.

— Я забочусь не о вас, а о себе.

Она заколебалась. Это было настоящее единоборство воль. Брэдшоу встал и открыл дверь в соседнюю комнату. Там находилась роскошно меблированная спальня.

Миссис Делони с недовольным видом прошествовала в спальню. Брэдшоу поспешно закрыл за ней дверь.

— Я начинаю испытывать ненависть к пожилым женщинам, — произнес он.

— Вы собирались рассказать мне историю револьвера.

— Мне нужна была какая-то поддержка. С Летицией было непросто. Она иногда сводила меня с ума своей животной силой и своими претензиями. Но теперь все кончено. — Последняя фраза прозвучала полувопросительно, полуумоляюше.

— Я не могу вам ничего обещать. Рассказывайте все с начала до конца, а потом подумаем. Каким образом к Ти попал револьвер Алисы?

— Его передала мне Кони. Нам в голову пришла безумная мысль, как можно развязать этот гордиев узел.

— Вы собирались убить Ти?

— Это был чистый бред. Ни я, ни Кони никогда бы не решились на убийство, как бы плохо нам ни было. Вы не представляете, в каком кошмаре я жил, деля себя между двумя женами, двумя любовницами — старой и жадной, молодой и страстной. Джим Годвин предупреждал меня, что мне грозит духовная гибель.

— Единственным спасением от которой было физическое убийство.

— Но я не совершал его. Я бы не смог. Я понял это благодаря Джиму. Я не насильник.

Однако именно теперь я чувствовал, что он на это способен, такая ненависть ко мне проглядывала сквозь его непоколебимо учтивую манеру поведения, к которой он привык, как привыкают к корсету. Я ведь выуживал из Брэдшоу все его тайны.

— Что стало дальше с револьвером?

— Я спрятал его в надежное место, как мне казалось, но Ти, вероятно, нашла его.

— В вашем доме?

— В доме мамы. Она иногда бывала там, когда не было мамы.

— Она была у вас, когда к вам заходил Макги?

— Да. — Он посмотрел мне в глаза. — Как странно, что вы сосредоточились на этом дне. Вы очень внимательны. Это был день, когда все и произошло. Ти обнаружила в ящике моего стола револьвер. До этого она, вероятно, подслушала Макги, который сетовал на мою связь с его женой. Она взяла револьвер и убила Констанцию. Наверное, в этом была даже своеобразная, романтически понятая справедливость.

— Вы продолжаете утверждать, что не знали все эти годы, что Ти убила Констанцию?

— Я не признавался себе в этом.