– Ты куда это так разогнался? – возмутилась мать, сурово глянув на Локиса.

– Так за вас же, за родителей, надо обязательно. А как же? – нашелся Володя и добавил: – За тебя, мама.

– Поддерживаю, – откликнулся Кондратьев и тоже встал. – За вас, Антонина Тимофеевна.

Против такого святого тоста возразить было нечего, и женщина с горестным вздохом приняла из рук сына свою рюмку.

Выпив, компания на минуту приутихла, припав к аппетитным домашним разносолам.

– Сашенька, не разочаровался? – Антонина Тимофеевна первой оторвалась от снеди. – Как тебе опять попасть в армию?

– Честно говоря, я ожидал увидеть немножко другое… – уклончиво ответил Кондратьев. – С возрастом как-то по-иному начинаешь относиться к этим нелепым бегалкам-стрелялкам… Там, на Северном Кавказе была война. Там все было понятно. А муштра ради муштры…

– Зато человеком себя чувствуешь! – бодро откликнулся Локис. – Здоровым молодым мужиком! Защитником Родины! Не будет стыдно за бесцельно прожитые годы! А муштра в армии всегда была, чтобы в бою не сплоховать.

– В каком бою, Володя? – снова озабоченно поинтересовалась женщина. – Что ты все про бой, а?

– Да это я к слову, мама. – Володька опять взял в руку поллитровку. – Тяжело в учении – легко в бою. А вдруг завтра какая-нибудь нечисть решит объявить нам войну? Что тогда?

– Типун тебе на язык, – покачала головой мать. – Мелешь абы что.

– Вот, – подытожил Локис, – тост сам и родился. За мир на земле и согласие в семье.

Антонина Тимофеевна и Кондратьев покачали головами, но наступать тосту на горло не стали. После третьей, как водится, образовалась разговорная пауза, и инициативу в беседе взяла на себя Володькина мама.

– Сашенька, а чего же вы на службу эту пошли, коли она вам не нравится? – снова поинтересовалась Антонина Тимофеевна, внимательно глядя на гостя.

– Ма, с чего ты взяла, что Башке это не нравится? – вступился за товарища Локис. – Он ведь сам пошел, никто его силком не тащил. Не нравилось бы – не отмечали бы мы сейчас его сдачу.

– Я вижу, – коротко ответила женщина и снова посмотрела на сослуживца сына.

– Да нет, Антонина Тимофеевна. – Александр отвечал без тени кокетства или скрытности. – Мне не то чтобы не нравится. Какая разница, где и как зарабатывать деньги? Хоть стриптизером, хоть солдатом – лишь бы прилично платили.

– Так ты что, только из-за денег к нам пошел? – искренне удивился Локис. – В жизни не поверю. Не наговаривай на себя.

– Я не наговариваю, а смотрю на вещи трезвым взглядом, – парировал Кондратьев и пояснил: – Я не офицер, значит, военная карьера мне не светит. Не ходить же всю жизнь в младших сержантах. Это смешно. Да и со стороны выглядело бы очень нелепо: сорокалетний младший сержант.

– Так ведь можно же поступить в военное училище, – подсказала Антонина Тимофеевна.

– Он у нас в дипломаты метит, – ответил за друга Локис. – В МГИМО, в Гарвард или на худой конец в этот… как его?

– Оксфорд, – подсказал Александр.

– Во-во, в Оксфорд, – поддакнул Володя. – Кстати, а кого из этого твоего Оксфорда выпускают? Банкиров? Или, может, это высшая школа стриптиза? – беззлобно хохотнул Локис и разлил по рюмкам водку.

– Володя, – одернула сына хозяйка, – как не стыдно!

– Да ладно, ма, – отмахнулся спецназовец, – мы с Сашкой, можно сказать, огонь и воду прошли.