Трубка с треском легла на рычаг. Победно глянув на нас, на Повзло, Калинин снял трубку еще раз — вызывать конвой…

Когда Повзло увел конвой, шеф от радости пару раз хлопнул в ладоши, бросил явку с повинной Повзло и некоторые другие бумаги в папку «К докладу» и с силой шваркнул ею об стол.

— Что дальше? — спросил Константин Иванович

— Сейчас пойду, запишусь на прием к Руденко. Покажу что нарыли. Надо создавать особую следственную группу. Пока все в раздрае, надо действовать. Петухов сейчас на взводе, он за этим Повзло будет как за своим родным папой смотреть, а Петухов это умеет. Так что в Бутырке Повзло достать не смогут. Попробую получить санкции на выемку документов во Внешторгбанке. Завтра производим выемку документов и задерживаем Ванникова. Эх! Как хорошо дело то пошло, сам не ожидал!

Дело то действительно хорошо пошло. Только вразнос.

— Пока работать. Можете даже сегодня уйти домой пораньше… — напутствовал нас шеф — чую, работы завтра будет до такой то матери…

— Александр Владимирович, а фотороботы?

— Возьми пока с собой, до завтра у себя в кабинете держи! — отмахнулся шеф — не до них сейчас…

Дойдя до кабинета, где я сидел я открыл ключом дверь, осмотрелся. Моего соседа по кабинету не было — в командировке. Вообще, он ездил в командировки достаточно часто и большую часть времени кабинет был в моем полном распоряжении. Меня же в командировки не посылали уже достаточно давно…

Бросил на стулья ветровку, на стол фотороботы, присел, задумался. Было такое странное ощущение, что все выходит из под контроля, что меня несет словно детский кораблик в бурной, горной реке и вот-вот захлестнет волнами…

Работать не хотелось, в голове была полная пустота. Мрачно взглянув на недооформленные документы, я начал придумывать, чем же занять остаток дня и тут мне пришла в голову идея.

Швырнул фотороботы в сейф, захлопнул дверцу, ключ бросил в карман. Закрыл дверь кабинета и пошел вниз, на выход. Очереди на проходной, как это обычно бывает в восемь утра, и в пять вечера не было, показал удостоверение и вышел свободно. На улице был тихий, не холодный и не теплый, не осенний и не летний день. Небо было затянуто серой пеленой туч, но ни ветра, ни дождя не было. По улице мчались машины, но природа будто замерла в ожидании чего-то. Два дня до осени…

Легкой походкой я прошел несколько сотен метров по улице, до ближайшего уличного телефона — автомата, нащупывая в кармане двушки. Телефон был на месте, и даже трубка не оборвана. Сняв трубку и положив двушку в монетоприемник сверху, я начал набирать номер телефона генерала Горина…

Надо сказать, что при общении с генералом Гориным я неосознанно, на каком то инстинктивном уровне принимал меры безопасности. Например, ни из дома, ни с работы я ему не звонил — только с таких вот уличных телефонных аппаратов, которые невозможно засечь. И встречались мы чаще всего на улице и всегда — в отсутствие посторонних лиц.

Генерал снял трубку почти сразу, после второго гудка.

— Владимир Владимирович?

— Я слушаю, Сергей (Горин всегда узнавал по голосу людей, которые ему звонили, не ошибался никогда. Память у него была превосходная…)

— Хотелось бы встретиться… По поводу той просьбы…

— Да я помню. В двадцать часов, на старом месте. Устроит?

— Вполне…

— Вот и договорились…

В трубке раздались короткие, отрывистые гудки. Положив трубку на аппарат, я быстро пошел назад, к зданию прокуратуры.