– Скажи, ведь это твой отец убил человека по имени Петр Петрович? – спросил Егоров. – Того человека, который продал Леонидовой дорогое старинное ожерелье?

– Да, это тоже он, отец, – ответил Лещинский. – Он выяснил, что Петр Петрович видел его, знал, что отец следил за Леонидовой. Он мог на него донести. Кажется, он и собирался это сделать, он вас искал. Но не успел найти…

– А каким образом сам Сиротинин собирался перебраться на Запад? – поинтересовался Егоров. – Про тебя все понятно: ты бы поехал на очередные соревнования и там сделал заявление, что остаешься за рубежом. А с ним как?

– Ну, во-первых, была надежда, что со временем на соревнования вместе со спортсменами будут отправлять также и тренеров, – ответил фигурист. – Это бы сняло все вопросы. А если бы его не отпустили на соревнования, он собирался купить путевку в одну из соцстран – в Чехословакию, Болгарию, Югославию, – а оттуда уже перебраться дальше за рубеж. Он об этом много думал.

– Я вижу, твой отец вообще обладает выдающимися способностями организатора, – заметил капитан. – А он не думал, что с такими способностями он и здесь мог бы неплохо устроиться?

– Нет, у него была одна мысль – перебраться на Запад, – ответил Лещинский. – Он хотел стать не просто богатым человеком, а миллионером. Иметь собственную яхту, слуг…

– Скажи, а почему ему потребовалось меня убивать? – спросил Егоров.

– Ну, сначала он ваше убийство не планировал, – начал рассказывать Лещинский. – Сначала он надеялся перевести стрелки на Леонтьева. Для этого я и сдал жемчужные серьги в скупку…

– А откуда ты взял паспорт твоего друга Леонтьева?

– У отца есть свой человек в паспортном столе в Мытищах, – объяснил Лещинский. – Отец ему много платит, и тот готов изготовить любые документы – хоть паспорта, хоть водительские права, хоть наградной лист. Так вот, сначала отец надеялся, что он переведет стрелки на Игоря, его арестуют, и нам уже ничто не будет угрожать. Но вы каким-то образом разгадали наш замысел, не стали задерживать Игоря. И вообще вы слишком близко подобрались к отцу, сходили на «Динамо», где отца хорошо помнили. Надо было что-то делать, вот тогда он и решил вас убрать.

– И ты так спокойно говоришь о том, как собирался, в общем, погубить человека, которого считал своим другом? – удивился капитан.

Лещинский пожал плечами:

– А что делать? Такова жизнь. Жизнь есть непрерывная борьба за существование. Или ты кого-то ешь, или тебя едят. Мы с отцом предпочитаем… нет, теперь уже, наверно, надо говорить «предпочитали», находиться среди тех, кто ест других.

Егоров и Храпченко заново взялись за главного обвиняемого, используя против него признания Лещинского. Допросы Игоря Сиротинина продолжались по многу часов, следователи сменяли друг друга. Главарю банды поневоле надо было что-то отвечать на многочисленные вопросы, на предъявленные ему обвинения. И постепенно он начал понемногу говорить. Эти его «полупризнания» дополняли недостающие детали уголовного дела.

Спустя месяц дело было готово к передаче в суд. Теперь Егорову нужно было получить санкцию своего начальника, полковника Волкова, на такую передачу. И поздно вечером, после очередного допроса Сиротинина, он направился в кабинет полковника.

Ждать в приемной ему не пришлось – секретарь сказала, что полковник его ждет. И вот Егоров вошел в знакомый кабинет и услышал голос его хозяина:

– Ну, проходи, проходи, садись. С чем пришел?

– С готовым обвинительным заключением, – отвечал Егоров.