Они покатились по полу, сшибая свечи.

«Все же не КМС».

Дмитрий пригнул голову, уходя от растопыренных пальцев. Ногти порвали кожу на лбу, но это были уже мелочи. Выгнувшись, он перебросил Шабалина вбок, взял его руку на излом и дернул. Хрустнула, ломаясь, кость. Эксперт взвыл и выгнулся, но Дмитрий его не отпустил. Перекатился, уселся сверху и ударил всерьез, впечатывая голову Шабалина в пол. Остановился, только когда Шабалин перестал дергаться.

Дмитрий устало поднялся, глядя на окровавленное тело. Шабалин еще дышал, пусть и хрипло, сквозь алые пузыри. Если бы Дмитрий сейчас достал пистолет и выстрелил, никто бы у него ничего даже не спросил. Боролись, Шабалин схватил камень или нашел на полу выроненный скальпель, поэтому пришлось применить оружие… просто и понятно.

Дмитрий покачал головой. Как бы ни хотелось, а закон оставался законом.

– Псих ты, – мрачно сказал он Шабалину, зная, что тот не слышит. – Просто злобный больной псих, а не что-то там просветленное и возвышенное.

– А можно меня развязать? – поинтересовалась Ольга. За прошедшее время она успела сползти с «алтаря», кое-как замоталась в простыню, но руки у нее оставались связанными. Ксюша крутилась рядом, пытаясь устроиться на коленях. – Если вы уже обо всем договорили. Буду признательна. Знаешь, мне начинает казаться, что мы его как-то слишком сильно раздразнили.

– У тебя это хорошо получается, – признал Дмитрий, доставая из кармана перочинный нож. – Повышенная приманочность. Я считаю, надо продолжать.

– Так ведь все закончилось? – удивленно спросила Ольга, потирая руки. – Вон он, маньяк, лежит. Господи, подумать только, мы вместе работали, и я никогда и не думала, что это может быть Сергей Александрович. Ну, до Ганнибала Лектора.

– Контроль, – пояснил Дмитрий, осторожно трогая ушибленный бок. Медленно, как инвалид, уселся, привалившись спиной к постаменту. Уцелевшие свечи делали неф даже уютным. Эдакая пещера с живым огнем. – В обычной жизни он себя очень хорошо контролировал, отпуская на свободу только вот тут. А что закончилось… этот закончился, но другие могут бегать по городу? Могут!

Сидеть было неудобно. Он поерзал, потом понял, в чем дело. Достал из заднего кармана смятую пачку сигарет. Открыл и печально уставился внутрь: из всей пачки прямой осталась только одна.

– Давай сюда, – потребовала Ольга.

Не дожидаясь ответа, отобрала сигарету, решительно сунула в рот. Протянула руку.

– Зажигалку дай, пожалуйста. Или спички.

Дмитрий онемело выдал требуемое. Ольга чиркнула спичкой, невнятно выругалась, когда та отказалась зажигаться. Выкинула, достала другую. На этот раз получилось.

– Это… – задумчиво протянул Дмитрий, наблюдая, как она затягивается – глубоко, от души. Последней сигаретой! – А целовать курящую – это все равно что…

– Это все равно что с ней целоваться, – отрезала Ольга. – Сублимация и прочие страшные слова. И вообще, у меня, между прочим, стресс.

– А у меня маньяк неубитый! – Дмитрий отобрал у нее сигарету, затянулся сам. Зашипел от боли в разбитой губе. – Но вообще мысль хорошая. Надо об этом подумать.

– Надо, – согласилась Ольга, забирая сигарету обратно. Привалилась плечом. – Поверишь, с университета не курила…

Вдали завыли сирены, напоминая о цивилизации, и Дмитрий вздохнул, прикидывая, сколько же теперь придется заполнять бумаг. Но это потом. А пока можно было просто сидеть, чувствовать плечом тепло Ольги, поглядывать на стонущего маньяка и сублимировать поцелуи.