Наконец она добралась до задней стены и пустовавших в ней ворот. Пожарные сняли деревянные двери с петель, чтобы было проще выходить на улицу. Там Даджа обернулась, глядя на чёрные руины, опираясь на свой посох Торговца.

В своём последнем письме Сэндри писала Дадже, что была вынуждена лишить жизни трёх убийц, прежде чем они сумели выбраться из устроенной на них ловушки и снова кого-то убить. Читая, Даджа думала, что никогда не смогла бы сделать что-то подобное. Теперь же, глядя на Дом Джосарик, она уже не была в этом уверена. Сможет ли она убить того, кто это совершил? Кто она была такой, чтобы определить надлежащее наказание? Любой, кто так использовал огонь был несомненно безумен, безумен и жалок. Даже если его безумие привело ко злу, его не следует убивать за что-то, чему он не мог противиться, а только лишь посадить на всю жизнь под замок.

Другая её часть не была согласна. Что если он сбежит и устроит ещё пожаров? Погибнет ещё больше людей. И почему она решила, что он безумен? Безумцы не сжигают всё, по чему их могут выследить маги. Безумцы ходили под себя и говорили с воздухом. Они утверждали, что являются богами, и качались в углах. Они не приходили и уходили незаметно. Они не смотрели на содеянное.

Эта мысль была новой, и она Дадже не понравилась. Он действительно наблюдал? Как он мог?

Но если бы она сама так тщательно работала над проектом, разве не хотела бы она увидеть всё до конца?

Это было злом. Это было наихудшей формой зла. Такое зло проявится у него на лице. Маги его найдут. Ему не удастся избежать поимки. Тогда-то он и получит традиционное наказание для поджигателей: сожжение. Его зло будет очищено. Сейчас маги магистрата уже наверное говорили с людьми, которые видели кого-то столь лишённого добродетели, что он их напугал.

Успокоившись от этой мысли, Даджа пошла обратно к Каналу Майт. Она надеялась, что увидит этого поджигателя до того, как его сожгут, чтобы знать на будущее, как выглядит ничем не замутнённое зло.

Добравшись до канала, она поехала быстрее, чем раньше, держа посох на сгибе локтя, желая оставить плохие мысли позади. Она поехала ближе к центру канала: более медленные конькобежцы по краям нервно поглядывали на неё, когда она обгоняла их. Она чуть не опрокинулась, когда заворачивала вдоль края Кадасепа в Канал Проспэкт, но быстро оттолкнувшись от льда посохом, ей удалось не врезаться в других поворачивавших. Когда Дом Банканор приблизился по её правую руку, она увидела, что к ней катится кто-то знакомый. Даджа не могла видеть её лицо с такого расстояния, но она знала яркую шапку и шарфы Ниа не хуже, чем свои собственные. Даджа поднесла два пальца к губам, и пронзительно свистнула, как её учил Браяр, затем проскользнула мимо Дома Банканор, чтобы встретиться со махавшей ей ученицей. Другие конькобежцы морщились или отпускали грубые комментарии, не которые Даджа не обращала внимания.

Ниа хихикала, когда Даджа подъехала к ней:

‑ Вижу, что ты себя чувствуешь лучше, ‑ заметила она, когда Даджа развернулась и поехала с ней. ‑ Только, пожалуйста, не позволяй Джори услышать, как ты это делаешь, иначе она захочет тоже научиться.

Даджа пожала плечами:

‑ Ну я же не совсем пустоголовая.

Она поморщилась: после долгой пробежки на коньках и подъёма к Дому Джосарик у неё болели ноги.

‑ У тебя так хорошо получается! ‑ воскликнула Ниа, когда они скользнули в лодочный водоём.

‑ У меня была хорошая наставница, ‑ сказала Даджа. ‑ Кстати, об этом, как продвигается твоя учёба? Я видела, как ты прошлым вечером читала книгу про магию дерева.

Ниа широко улыбнулась Дадже:

‑ Разве она не чудесная? Мне её дал Арнэн. Он задаёт мне страницы, которые нужно запомнить дома, и я первым делом поутру рассказываю ему их по памяти. Так я учусь работать руками в мастерской днём, а по книжкам учусь дома.