Ханна огладила ладонями бока и кокетливо взмахнула ресницами:

— «Нельзя быть ни слишком богатым, ни слишком худым» — так ведь говорила эта американка, герцогиня Виндзорская?

Я подробно оглядела ее роскошные изгибы:

— Быть слишком худой тебе явно не грозит, так что хватит шутки шутить. Яйцо тебе нужно не потому, что оно дорого стоит, а если бы я хотела его продать, то, откровенно говоря, справилась бы и сама.

Ханна сцепила пальцы, а потом, глубоко вздохнув — с риском выскочить из бюстье, — кивнула, словно бы в подтверждение чего-то.

— Очень хорошо, я объясню, почему это так важно, но сначала хочу показать тебе кое-что еще. — Она снова подышала на стекло. — Это одно воспоминание, которое меня… расстраивает, но… в общем, увидишь.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Дымка развеялась, и в стекле появилась другая картинка. Сначала казалось, что я смотрю в телескоп не с той стороны, но потом картинка резко приблизилась, и в стеклянной панели стало видно две фигуры в натуральную величину. Пятна свечей усыпали сводчатый каменный потолок у них над головой и роспись на стене на заднем плане — унылый пейзаж и далекая скалистая гора. Фигуры стояли в круге, нарисованном красным на бетонном полу, по сторонам каменного стола, на котором лежало завернутое в саван тело. Саван прилегал плотно — было видно, что это тело женщины. Один из стоявших — Граф — поднял руку, на лицо ему, как обычно, падала светлая прядь, но он не двигался, как будто застыл, не закончив жеста. Холодные лазоревые глаза оценивающе глядели на вторую фигуру. Та опиралась на клюку, капюшон был отброшен, являя бесплотный желтый череп, а богатый лиловый бархатный плащ, ниспадавший до земли, не скрывал горба на спине. Ее я тоже узнала. Это была Древняя.

Ханна что-то сказала — на резком гортанном наречии, которого я не понимала, но от ее слов по коже у меня побежали мурашки, а по спине — холодок.

Картинка пришла в движение — Граф взмахнул рукой, схватился за саван и сдернул его с тела. Это было тело Розы, обнаженное и застывшее, будто статуя, — длинные черные кудри рассыпались по плечам, кулаки сжаты то ли от злости, то ли от боли, глаза открыты и смотрят в пустоту, клыки ощерены.

— Просто поразительно, — произнес Граф своим аристократическим голосом. — Сида пользуется заклятием вот уже два года, а на теле это никак не сказывается. — Он провел рукой по Розиному животу, погрузил пальцы в кровавую рану на левом бедре. Поднес руку к носу, понюхал, начисто облизал пальцы, вздыхая от явного удовольствия. — И кровь даже слаще, чем в прошлый раз. — Благосклонно улыбнулся Древней. — Твое колдовство превосходно, Карга. Мои комплименты…

— Милорд… — Древняя коротко поклонилась. — Тем не менее я должна предупредить вас — неразумно пить так много крови, как в прошлый раз. Это может нарушить равновесие.

— Пить я буду столько, сколько решу сам. Тебе хорошо платят за то, чтобы ты контролировала магию, — и тебе, и твоей ученице. — Он небрежно махнул в нашу сторону. — Да, что касается равновесия и прочих сложностей: наша сида работает сейчас у ведьм, они предложили ей покровительство.

— Такого я не могла предвидеть, милорд! — сварливо возразила старуха.

— Однако же следует принять меры. Запрет утратил силу, когда ей исполнилось двадцать три года, но теперь, когда в игру вступили ведьмы, она снова недосягаема для меня — если только…

Он поглядел сверху вниз на Розу, словно бы что-то прикидывая, отбросил ей волосы назад и провел пальцем по голубым венам, змеившимся на горле.