— Мистер Дьюн… Мы оба предоставлены самим себе.

— Фиона! — казалось, он вышел из оцепенения. — А где Бартоломео?

— Со своими футбольными друзьями. А у меня разболелась голова, и я решила вернуться.

— О, так он встретился с ними, как здорово! — мистер Дьюн улыбнулся доброй улыбкой.

— Да, он так рад. А у вас как настроение?

— О, все отлично. — Но его голос звучал совсем невесело.

— Вы не должны здесь сидеть один, а где Синьора?

— Она встретилась с какими-то друзьями с Сицилии, оттуда, где она жила, понимаешь. — В его голосе чувствовалась печаль и горечь.

— О, это хорошо.

— Для нее хорошо, она проводит вечер с ними.

— Но это только один вечер, мистер Дьюн.

— Да, только один. — Он выглядел таким расстроенным, как двенадцатилетний школьник.

Фиона посмотрела на него с интересом. Она так много знала. Например, ей было все известно о его жене, которая крутила роман с отцом Бэрри. Сейчас между ними все кончено, но, очевидно, он до сих пор получает от миссис Нел письма с требованием объяснений и телефонные звонки. А ведь это Фиона способствовала их разрыву. Она знала от Граньи и Бриджит, что мистер Дьюн несчастлив в семейной жизни и что он даже обустроил для себя маленькую комнату в итальянском стиле и почти не выходил оттуда. Она знала, так же как и все здесь, что он любил Синьору. Фиона вспомнила, что сейчас в Ирландии развод был возможен.

Внутренний голос Фионы говорил ей, что не нужно вмешиваться, но голос новой, уверенной в себе женщины диктовал другое. Она сделала глубокий вдох.

— Синьора как-то говорила мне, что вы сделали явью ее мечту. Она сказала, что никогда в жизни не чувствовала себя такой нужной, пока вы не дали ей эту работу.

Мистер Дьюн ответил не сразу:

— Так было до того, как она не встретила этих сицилийцев.

— Она сегодня снова мне это повторила за ленчем.

— Сегодня? — Он был как ребенок.

— Мистер Дьюн, могу я поговорить с вами откровенно?

— Конечно, Фиона.

— И вы никому никогда не расскажете о нашем разговоре, особенно Гранье и Бриджит?

— Уверяю тебя.

Фиона почувствовала слабость.

— Возможно, мне нужно выпить, — сказала она.

— Кофе, воды?

— Я думаю, бренди.

— Раз так, то я тоже закажу себе бренди, — сказал Эйдан и обратился к официанту.

— Мистер Дьюн, вы знаете, что миссис Дьюн нет с вами.

— Я заметил.

— Ну, она неправильно себя ведет. Понимаете, у нее дружеские отношения, даже больше, чем просто дружеские, с отцом Бэрри. И мама Бэрри… ей от этого очень, очень плохо. Она пыталась покончить жизнь самоубийством.

— Что? — Эйдан Дьюн был абсолютно шокирован.

— Но сейчас между ними все кончено. Разрыв произошел на вечеринке в Маунтинвью. Если вы помните, она буквально сбежала. И сейчас мама Бэрри чувствует себя намного лучше.

— Фиона, все это не может быть правдой.

— Я серьезно, мистер Дьюн, но вы поклялись никому не рассказывать.

— Это полная чушь, Фиона!

— Нет, это чистая правда. Вы можете спросить свою жену, когда вернетесь домой. Она единственная, кто сможет обо всем рассказать. А может быть, лучше не затевать этот разговор. Бэрри ничего не знает, Гранья и Бриджит ничего не подозревают, зачем всех расстраивать. — Она посмотрела так уверенно через свои огромные очки, в которых отражались огни бара, что Эйдан полностью поверил ей.

— Так зачем ты рассказываешь мне, если никто не знает, и никому не нужно знать, чтобы не расстраивать их?

— Потому что… потому что я хочу, чтобы вы с Синьорой были счастливы.