К живописи, отражающей атмосферу БПМ-II, относятся образы ада в христианском, мусульманском и буддийском искусстве, равно как и изображения Христа в терновом венце, его крестного пути и распятия. К этой категории определенно принадлежат кошмарные создания причудливого мира Иеронима Босха, образы ужасов войны Франсиско Гойи и многие другие образы, созданные сюрреалистами. Особенно впечатляют полотна швейцарского художника Гансруди Гигера — поистине гения перинатальной сферы. Его образы попеременно относятся к БПМ-II и БПМ-III (обсуждаемой в следующей главе), представляя символизм этих перинатальных матриц в поразительно явной и узнаваемой форме. Кроме того, Гигер был награжден Золотым Оскаром за свои жуткие рисунки к фильму «Чужой», которые обладают бросающимися в глаза перинатальными чертами. Для второй серии этого фильма, вышедшей под названием «Чужие», он создал фантастический архетипический образ Пожирающей Матери — ужасной паукообразной инопланетной самки с ее дьявольским инкубатором. Многие перинатальные темы также можно обнаружить в фильмах Федерико Феллини, Ингмара Бергмана, Джорджа Лукаса, Стивена Спилберга и многих других режиссеров.

БПМ-II и роль жертвы в повседневной жизни

Как и БПМ-I, эта матрица соединяется с воспоминаниями более поздних периодов жизни, которые обладают качествами, похожими на те, что человек может встретить здесь. Записанные в памяти события, которые тесно связаны с БПМ-II, — это различные неприятные ситуации, где мы ощущаем себя в опасности и лишенными надежды, где на нас наваливается чудовищная разрушительная сила и подчеркивается наша роль беспомощных жертв. Особенно значимы воспоминания тех случаев, когда под угрозой были физическое благополучие и выживание — будь то хирургическое вмешательство, физическое посягательство, автомобильная авария, или тяжелое ранение на войне. Из-за своего сходства с определенными аспектами родовой травмы, эти эпизоды, как правило, фиксируются в памяти таким образом, что стыкуются и перекрываются с БПМ-II.

Когда мы в своей жизни переживаем такие травмирующие эпизоды, то событие, происходящее в настоящем, отсылает нас назад к соответствующему перинатальному материалу, тем самым оживляя нашу старую эмоциональную и физическую боль. Тогда мы реагируем не только на текущую ситуацию, но и на раннюю, фундаментальную травму своей жизни. Это может объяснять глубину психологического ущерба — и длительные отрицательные последствия — в результате войн, стихийных бедствий, нахождения в концлагерях или захвата террористами. Эти ситуации не только сами по себе являются травмирующими, что достаточно серьезно, но и лишают жертв защиты, которая обычно ограждает их от болезненных элементов бессознательного материала, затаившегося в их психике. Чтобы эффективно работать с этими состояниями, приходится создавать поддерживающую окружающую среду и использовать методы, позволяющие людям переживать и прорабатывать не только относительно недавние травмы, полученные в зрелом возрасте, но и лежащие в основе первичные воспоминания о мучениях, связанных с БПМ-II.

Кроме того, на более тонком уровне вторая перинатальная матрица может быть связана с воспоминаниями о тяжелых психологических травмах, в частности, о разлуке, неприятии, лишениях, событиях, подрывающих душевное равновесие, и ситуациях ограничения и подавления в родной семье и в последующей жизни. Таким образом, роль жертвы в своей семье, в классе, в интимных отношениях, на рабочем месте и в обществе усиливает и закрепляет память о безвыходной стадии рождения и делает ее более психологически подходящей и доступной для сознательного опыта.