На другом конце коридора никаких проблем с внешностью не было. Мистер Не-помню-как-тебя-зовут был даже привлекательнее, чем ей запомнилось. Стандартный учительский костюм из бежевых брюк и рубашки не мог скрыть, что там, где обычно у мужчин за сорок откладываются последствия употребления пива и жареного мяса, у него имелись мышцы. Вместо всклокоченной бороды была легкая щетина. Седина на висках и несколько выразительных морщин на лице только добавляли ему загадочности. Глубокой ямочкой на его подбородке можно было бы открыть бутылку. Это не тот тип мужчин, с которыми Чарли встречалась. Это как раз тот тип мужчин, которых она тщательно избегала. Он был слишком собранным, слишком сильным, слишком закрытым. Встречаться с таким — все равно что играть с заряженным ружьем.

— Это я, — он указал на доску объявлений рядом с классом.

На листе белой пергаментной бумаги — отпечатки маленьких ладошек. Из фиолетового картона вырезаны буквы: мистер Гекльберри.

— Гекльберри? — спросила Чарли.

— На самом деле Гекльби. — Он протянул руку. — Гек.

Чарли пожала ему руку, только потом поняв, что он протянул ее за своим телефоном.

— Извини. — Она отдала ему айфон.

Он ответил ухмылкой, которая, возможно, ускорила половое созревание не у одной девочки.

— Твой телефон здесь.

Чарли прошла за ним в кабинет.

Стены украшены картами, что логично, потому что он, очевидно, учитель истории. По крайней мере, если верить надписи «МИСТЕР ГЕКЛЬБЕРРИ ЛЮБИТ ВСЕМИРНУЮ ИСТОРИЮ».

— Я вчерашний вечер помню отрывочно, — сказала Чарли, — но ты вроде говорил, что ты морпех?

— На самом деле бывший, но «морпех» звучит сексуальнее, чем «учитель средней школы». — Он самокритично усмехнулся. — Я пошел в морскую пехоту в семнадцать и вышел в отставку шесть лет назад. — Он оперся на свой стол. — Хотел продолжить службу, поэтому окончил оплаченную армией магистратуру, и вот я здесь.

— Уверена, на День Валентина ты получаешь кучу пропитанных слезами открыток.

У Чарли были бы по истории одни двойки, если бы ее учитель выглядел так же, как мистер Гекльберри.

— У тебя есть дети? — спросил он.

— Насколько я знаю, нет. — Чарли не стала задавать ему тот же вопрос. Она предположила, что, если бы у него были дети, он не поставил бы фото собаки на заставку телефона. — Ты женат?

Он помотал головой.

— Пробовал, но мне это не подходит.

— А мне подходит. — Она тут же пояснила: — Мы не живем вместе уже девять месяцев.

— Ты ему изменяла?

— Ты не поверишь, но нет, не изменяла. — Чарли провела пальцем по книгам на полке рядом с его столом. Гомер. Еврипид. Вольтер. Бронте. — Ты не похож на человека, который любит «Грозовой перевал».

Он улыбнулся.

— В пикапе особо некогда было разговаривать.

Чарли начала улыбаться в ответ, но накатившее раскаяние стерло улыбку с ее лица. Этот обмен шуточками казался ей в чем-то даже больше изменой, чем сам секс. Она обменивалась шуточками с мужем. Она задавала глупые вопросы мужу.

И вчера ночью, впервые за все время брака, она изменила мужу.

Гек, видимо, почувствовал смену ее настроения.

— Это, конечно, не мое дело, но отпустить такую женщину — как он мог?

— Со мной непросто. — Чарли разглядывала одну из карт на стене. Почти по всей Европе и кое-где на Ближнем Востоке были воткнуты булавки с синими головками. — Ты везде здесь побывал?

Он кивнул, но ничего не сказал.