Он кивнул, но ничего не сказал.

— Морская пехота, — сказала она. — Ты служил в спецназе ВМС?

— Морпехи могут быть спецназовцами, но не все спецназовцы — морпехи.

Чарли хотела сказать, что он не ответил на вопрос, но Гек заговорил первым:

— Твой телефон начал трезвонить ни свет ни заря.

Ее сердце сжалось.

— Ты не ответил?

— Не, забавно было по входящим звонкам попробовать вычислить, кто ты такая. — Он уселся на свой стол. — Около пяти утра позвонил Б2. Я так понимаю, твой дружок в магазине витаминов.

Сердце Чарли снова подпрыгнуло.

— Ага, Рибофлавин, мой инструктор по сайклингу.

Он прищурился, но допытываться не стал.

— Следующий звонок раздался около пяти пятнадцати, высветилось «Папа», и я понял то, что раз не «Папик», значит, это твой отец.

Она кивнула, хотя голос матери в ее голове уточнил, что правильно говорить «понял, что».

— Какие еще догадки?

Он сделал вид, что поглаживает длинную бороду.

— Начиная примерно с половины шестого тебе начали названивать из окружной тюрьмы. Звонили как минимум шесть раз, с перерывами минут в пять.

— Все, Нэнси Дрю, я сдаюсь, — Чарли подняла руки. — Я наркодилер. Моих курьеров повязали на выходных.

Он засмеялся.

— Я почти тебе верю.

— Я адвокат, — призналась она. — Обычно к наркодилерам люди относятся с бóльшим пониманием.

Гек перестал смеяться. Он снова прищурился, но игривость испарилась.

— Как тебя зовут?

— Чарли Куинн.

Она могла поклясться, что его буквально передернуло.

— Что-то не так? — спросила она.

Он стиснул зубы, и на скулах проступили желваки.

— На твоей кредитке была другая фамилия.

Чарли замолчала, потому что ей очень не понравилось это заявление.

— Это моя фамилия в замужестве. Когда ты успел рассмотреть мою кредитку?

— Я не рассматривал. Я увидел ее, когда ты расплачивалась в баре. — Он поднялся. — Мне надо готовиться к занятиям.

— Я что-то не то сказала? — Она пыталась перевести все в шутку, потому что, очевидно, она сказала что-то не то. — Слушай, все ненавидят юристов, пока им самим не понадобится юрист.

— Я вырос в Пайквилле.

— Ты говоришь так, будто это что-то объясняет.

Он открывал и закрывал ящики стола.

— У нас вот-вот начнется классный час. Мне надо готовиться к первому уроку.

Чарли скрестила руки на груди. Это был не первый ее подобный разговор со старожилами Пайквилля.

— У твоей смены настроения может быть одна из двух причин.

Проигнорировав ее слова, он открыл и закрыл еще один ящик.

Она стала перечислять варианты, считая на пальцах:

— Либо ты ненавидишь моего отца, и это нормально, потому что его многие ненавидят, либо… — Она подняла палец, чтобы назвать более вероятную причину, ту, по которой у Чарли на спине появилась мишень двадцать восемь лет назад, когда она вернулась в школу, ту, из-за которой в городе на нее до сих пор злобно поглядывали сторонники многочисленного кровосмесительного клана Кулпепперов.

— Либо ты считаешь, что я избалованная сучка, которая помогла подставить Захарию Кулпеппера и его невинного братика, чтобы отец заполучил какую-то вонючую выплату по страхованию жизни и их сраный трейлер. Которые он, кстати, так и не получил. Он мог отсудить у них двадцать штук, которые Зак ему задолжал за юридические услуги, но он и этого не сделал.