На долю секунды он встретился глазами с Чарли. Между ними мелькнула искра узнавания, и тут он увидел мертвого ребенка. Его лицо исказилось ужасом, а затем скорбью. Носком ботинка он наступил на струйку крови. Поскользнулся. Тяжело упал на пол. Из его открытого рта вырвался тяжелый выдох. Дробовик выскочил из руки и улетел по полу в сторону.

Чарли посмотрела на свою ладонь, в которой до этого была рука ребенка. Она потерла пальцы друг о друга. Кровь липкая, не как у Гаммы — у Гаммы она была скользкая, как масло.

Ярко-белая кость. Клочья сердца и легких. Жилы, артерии и вены, и жизнь, вытекающая из ее зияющих ран.

Она вспомнила, как вернулась в фермерский дом, когда все было кончено. Расти нанял кого-то прибраться, но они сделали работу не слишком тщательно. Несколько месяцев спустя Чарли искала миску в глубине кухонного шкафа и нашла осколок зуба Гаммы.

— Не надо! — закричал Гек.

Чарли подняла глаза и оторопела от увиденного. От того, что она не заметила. От того, что сначала не поняла, хотя это происходило в пятидесяти футах от нее.

На полу, прислонившись спиной к шкафчикам, сидела девочка-подросток. Чарли вспомнила, что видела ее краем своего туннельного зрения, когда бежала по коридору к месту бойни. Чарли мгновенно распознала знакомый типаж: черная одежда, черная подводка для глаз. Гот. Крови нет. На круглом лице — шок, не боль. «С этой все в порядке», — подумала Чарли и побежала дальше, к миссис Пинкман и маленькому ребенку. Но у девочки-гота все было совсем не в порядке.

Это она стреляла.

Она держала револьвер в руке. Она ни в кого не целилась, уставив дуло в свою собственную грудь.

— Положи на пол! — Полицейский стоял в нескольких ярдах от нее, уперев дробовик в плечо. Каждое его движение было пронизано страхом: от того, как он приподнимался на цыпочки, до мертвой хватки, которой держал ружье. — Я сказал, положи его на пол, твою мать!

— Сейчас она все сделает. — Гек опустился на колени рядом с девочкой, заслонив ее своей грудью. Руки его были подняты. Голос звучал спокойно. — Все в порядке. — Он обращался к полицейскому. — Давайте сохранять спокойствие.

— Отойди отсюда! — Коп спокойствие не сохранял. Он был на взводе, готовый нажать на спусковой крючок сразу же, как только цель будет в поле зрения. — Уйди с дороги, твою мать!

— Ее зовут Келли, — сказал Гек, — Келли Уилсон.

— С дороги, ублюдок!

Чарли не смотрела на мужчин. Она смотрела на оружие. Револьвер и дробовик. Дробовик и револьвер.

По ее телу прошла волна онемения — не раз испытанное ощущение.

— Шевелись! — кричал полицейский. Он дернул дробовик в сторону, потом в другую, пытаясь обойти Гека. — Уйди с дороги, твою мать!

— Нет. — Гек так и стоял на коленях спиной к Келли. Руки подняты. — Не надо, друг. Ей всего шестнадцать. Ты же не хочешь убить…

— Вали отсюда! — Страх полицейского электричеством искрил в воздухе. — На пол, быстро!

— Хватит, друг. — Гек двигался вместе с дулом дробовика, блокируя направление выстрела. — Она не пытается никого убить, только себя.

Девочка открыла рот. Чарли не слышала, что она сказала, но, очевидно, коп расслышал.

— Ты слышал эту суку?! — заорал он. — Или пусть она застрелится, или ты вали на хер с дороги!

— Пожалуйста, — прошептала миссис Пинкман. Чарли уже и забыла о ней.