– Ты закончил? Если твоя тирада завершена, мне хотелось бы дать объяснение своим полностью оправданным действиям.

Он сверкает своими – признаюсь честно – изумительными зелеными глазами. Тесса, мой дизайнер по интерьеру, наверное, сейчас назвала бы такой оттенок арктически-ореховым. Ой, я опять не о том думаю…

– Нет, я не закончил. Моя, как ты авторитетно заявила, «тирада» продлится еще минут десять, не меньше, но давай представим, исключительно для порядка, будто ты понимаешь, что я твой начальник, и у тебя действительно были законные основания, чтобы одним ударом ликвидировать весь свой штат. Что ж, послушаем твои доводы. – Он проводит рукой по темным, волнистым волосам (во избежание недоразумений позвольте добавить: никогда не любила брюнетов, вот блондины – другое дело) и смотрит на меня. – Ну?

– Хорошо. Я предоставила Микки и ее команде дополнительные три недели на подготовку основ плана по продвижению новой линии. Делала им предупреждение за предупреждением, с самого Дня благодарения. Сегодня назначаю собрание, а у них ничего не готово. Пусто. Ничего. Ноль. И никто даже не соизволил смутиться. «Кирби, Рождество ведь было совсем недавно. Кирби, у меня же дочка болела. Кирби, мой пес сожрал все бумаги». Жалкие оправдания! Слишком мелко и слишком поздно.

Встаю, теперь моя очередь расхаживать туда-сюда.

– Мы должны были выпустить эту линию в конце месяца, до моего отъезда в Италию, и я хотела, чтобы перед моим отъездом все было сделано и многократно проверено. Меня не будет три недели, и я не хочу, чтобы мой мобильный разрывался от звонков, когда я буду плавать на гондоле по Венеции с каким-нибудь пылким красавцем в тельняшке. – Я резко поворачиваюсь, вижу, что шеф уставился на мои ноги, и чувствую, как мой и так не слишком управляемый нрав окончательно выходит из-под контроля. – Примерно на три фута выше, если ты заблудился.

– Что? – хмурится Бэннинг.

– Мое лицо. Оно примерно на три фута выше, а не там, куда ты смотрел.

– Ну… Я не… Черт, Кирби, не уходи от темы! И как, скажи на милость, ты собираешься отправиться в трехнедельный отпуск, да еще за границу, уволив всех, кто может управлять работой отдела в твое отсутствие? Твой отпуск отменяется, если только ты не извинишься перед теми тремя сотрудниками и не восстановишь их. – Он вскакивает и делает шаг ко мне. – Кстати, твои ноги не так уж и впечатляют, так что будь поскромнее.

Ха! У меня потрясающие ноги. Я очень, очень много над этим работаю. Три часа занятий пилатесом и двадцать миль трусцой в неделю – думаю, это немало. Но все это совершенно не имеет отношения к делу.

– Я не собираюсь их восстанавливать. Они не сделали буквально ничего за все время моего пребывания в компании. В действительности, если судить по числу поощрений в личном деле каждого, они вообще мало что сделали с момента приема на работу. При этом все они получают громадные премии по случаю праздников, так что на время поиска новой работы денег им хватит.

Сжимаю руки, сдерживая желание толкнуть шефа в грудь, и продолжаю:

– Бэннинг, я хочу точно знать границы своих полномочий. Ты обещал полный контроль над отделом, а теперь указываешь мне, как управлять подчиненными. Тебе это не кажется неразумным? – Не хочу быть уволенной, но и работать так не могу.

Бэннинг, однако, наживку не заглатывает.

– По-моему, у тебя уже нет подчиненных. Либо ты восстанавливаешь всех, либо остаешься без отпуска. Хоть я и согласен, что эти трое работали не очень эффективно…

Ха!

– … я все равно не позволю тебе на три недели покинуть страну, не оставив для страховки никого.

Рядом со мной он смотрится угрожающе огромным, даже когда я в сапогах от Стива Мэддена с трехдюймовыми каблуками.